Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

Боевые действия продолжались. Но в апреле 1675 года Голландия запросила условия мира. Через несколько дней Лувуа дал ответ. Он требовал: от Голландии — уступки Маастрихта (город на Мозеле в провинции Лимбург на северо-востоке Бельгии), возобновления договоров о союзе и торговле; от Испании — признания всех французских завоеваний без каких-либо обменов крепостями; от Империи — возврата захваченных австрийцами в Кёльне 50 тысяч экю, освобождения Вильгельма Фюрстенберга, заключения в короткие сроки мира между Францией и Соединенными провинциями, не созывая европейского конгресса. Эти условия, замечает Руссе, были выдвинуты министром, «более привыкшим проводить военные операции, чем терпеливо распутывать тонкие нити дипломатических интриг» 19. И на этот раз беспощаден был к врагам Лувуа.

Долго спорили о месте переговоров. Называли Кёльн, Гамбург, Льеж, Ахен. Англичане настояли на Нимвегене.

Делегаты собирались неторопливо. Недовольные французы грозили отъездом. Для этого имелись основания: конференция смогла приступить к работе только в 1677 году, когда она стала нужна Вильгельму Оранскому, потерпевшему поражение в Касселе, на севере Франции, в 29 километрах от Дюнкерка. Французы заняли Валансьен, Камбре, Сент-Омер, успешно вели боевые действия на Рейне. Теперь и голландцы стремились к миру. В Мадриде боялись, что его условия будут неблагоприятными для Испании, и занимали выжидательную позицию. Лишь Вильгельм Оранский сохранял присутствие духа и подбадривал своих союзников.

Новая расстановка сил ускорила переговоры. В 1678— 1679 годах в Нимвегене были подписаны шесть мирных договоров: франко-голландский, франко-испанский, франко-имперский, франко-датский, шведско-голландский, договор Бранденбурга с Францией и Швецией. Французское преобладание в Европе было закреплено, хотя и ценой взаимных уступок. К Голландии вернулись захваченные французами территории с городом Маастрихт, Людовик XIV отменил таможенный тариф 1667 года, подрывавший голландскую торговлю. Испания получила бельгийские города и крепости, отторгнутые по Ахейскому мирному договору, герцогство и город Лимбург, Пучсерду в Каталонии. Франция лишилась права иметь свой гарнизон в Филипсбурге на Рейне.

А что же получил Людовик XIV? Провинцию Франш-Конте со столицей в Безансоне; крепости в испанских Нидерландах; старый Брейсгау и Фрейбург в Рейнской области. Гвиана и Сенегал были признаны колониальными владениями Франции. Позаботилась французская дипломатия и о союзниках — шведах. К ним вернулись часть Померании и устья Одера, земли в Скании и на побережье Балтийского моря.

Победа, победа... Не полная, конечно. Но бывают ли одни лишь успехи в политике и на войне? Министры и двор Людовика XIV ликовали. Французское королевство стало самым сильным и влиятельным в Европе. Слава Короля-Солнца находилась в зените. Но разве не прав был мудрец, сказавший: чем выше поднялся человек, тем сильнее разбивается он при падении?

В один из летних вечеров 1679 года посол Его Величества Людовика XIV в Гааге граф Аво находился в плохом расположении духа. Опытному дипломату, умевшему анализировать события, трудно было признаться самому себе в том, что он считает бесплодным и дорогостоящим англофранцузское сотрудничество и не видит смысла во франко-голландской конфронтации (кстати говоря, Аво не одинок в такой оценке — современный французский историк Анри Карре считает войну Франции с Голландией «фатальным заблуждением», «самой роковой» из всех ошибок Людовика XIV, опрокинувшей систему союзов с протестантскими государствами, созданную Генрихом IV и Ришелье) 1.

Но Аво был не из числа упрямцев, готовых разбить лоб об стену, чтобы доказать собственную правоту. Он еще раз (трудно сказать — в какой по счету!) определил для себя задачи дипломатической работы: знание страны и людей; игра на противоречиях между республиканцами и Вильгельмом Оранским; создание препятствий на пути англоголландского сближения (задача трудная, учитывая семейные узы, связывавшие штатгальтера с династией Стюартов); курс на военно-политический союз с Англией.

Аво изучал внутреннее положение в Соединенных провинциях, знал настроение различных групп населения. По его мнению, после подписания мира в Нимвегене в составе Генеральных штатов имелось несколько группировок: партия Оранского, в которую кроме 5—6 человек входили люди, «поднятые им из пыли» забвения и заинтересованные в зависимости правительства от штатгальтера; республиканская партия братьев Вит — правителей Голландии, свергнутых и убитых в 1672 году; лица, не входившие в эту партию и, тем не менее, лишенные власти (их было немного, но они представляли «лучшие семьи» страны); республиканцы, оставшиеся в правительстве после переворота или включенные в его состав Вильгельмом Оранским (добрых чувств к республиканскому строю эти политические перебежчики не испытывали, но сохраняли скрытность, осторожность и действовали только под давлением очевидной необходимости). Интересы торговли сближали их со штатгальтером. А Франция, с которой республиканцы хотели бы объединиться, отнимала у них доходы.

Перед послом была поставлена сложная задача: поддерживать отношения с республиканцами с целью отдалить Вильгельма Оранского от государственных деятелей Голландии. После официального представления штатгальтеру Аво не следовало встречаться ни с Вильгельмом, ни с близкими к нему людьми. «Моя задача очень трудная, возможно, нереальная», — замечал дипломат. Он писал: «Будучи таким образом исключенным из всяких связей, я оказался в сложном положении, так как нелегко в условиях республики быть хорошо информированным о том, что в ней происходит» 2. Завуалированный упрек звучал в этих словах: король лишил своего посла возможности широкого общения, без которого дипломатическая работа затруднена или даже невозможна.

Но, тем не менее, Аво использовал существенные разногласия между республиканцами, желавшими сохранения мира и даже сближения с Францией, и Вильгельмом Оранским, который выступал за союз Соединенных провинций с Англией, создание мощной антифранцузской коалиции. В своих письмах в Париж в июле и в сентябре 1679 года Аво сообщал о секретных переговорах доверенных лиц штатгальтера с депутатами Генеральных штатов, с придворными о заключении англо-голландского союза. Они продолжались три месяца, но не дали результатов. Об этой тайной дипломатии французскому послу сообщил человек компетентный — видный республиканец полковник Сидней, за свою откровенность впоследствии поплатившийся головой.

Посол был решителен и смел. 5 октября 1679 года он сообщил Людовику XIV, что задумал «экстраординарный шаг», не имеющий прецедентов: решил встретиться со всеми депутатами 18 голландских городов, приехавшими на заседание Генеральных штатов, и выступить против замышлявшегося англо-голландского договора, разъяснить позицию Франции. Рискованный поступок посла вызвал недовольство штатгальтера и пенсионария (высшее должностное лицо в Республике Соединенных провинций) Гаспера Фагеля, публично назвавшего действия Аво беспрецедентными. Но и это не смутило дипломата. Он рассылал письма профран-цузски настроенным правителям Амстердама, их друзьям, раскрывая опасность для Голландии союза с англичанами. У Аво были копии двух проектов (один с пометками самого Фагеля) создания лиги, направленной «против Франции, но под предлогом сохранения гарантийных актов» (речь шла о гарантиях мира в Нимвегене). Со своей стороны, посол предлагал Фагелю возобновить союзные отношения между двумя странами 3.