Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

Будем справедливы: и Ментенон переносила супруга с трудом. Эгоизм Людовика XIV не знал границ. В угоду своим желаниям он не считался ни с чем и ни с кем. Ментенон, больная, с высокой температурой и головной болью, должна была посещать балы, отправляться в различные поездки вместе с двором. Она боялась сквозняков — он настеж открывал окна в любую погоду. Она любила рано ложиться спать — он работал поздно и непременно хотел даже ночью иметь собеседницу.

Всегда ли Франсуаза безупречно соблюдала принципы церковной морали? У мадам Скаррон был в свое время любовник — аристократ Луи де Вилларсо. Несколько лет продолжался роман. И сейчас в замке, когда-то принадлежавшем именитому дворянину, можно увидеть написанный им лично портрет обнаженной Ментенон.

Королева могла покаяться и еще в одном грехе. Она, набожная и чопорная, в течение многих лет поддерживала дружеские отношения со знаменитой куртизанкой, великой блудницей Нинон де Ланкло. Эта более чем сомнительная с точки зрения религиозной морали дружба была полезной Ментенон: Нинон имела обширнейшие связи. Она была в курсе всех придворных интриг и умела хранить тайны. В салоне Нинон можно было встретить самых знаменитых людей королевства. Виделись подруги тайно и редко 13.

Говорят, что осознание своих грехов помогает понять и простить чужие. Ментенон, хладнокровная и самолюбивая, ничего не прощала. Она вынуждена была не замечать любовные интриги своего супруга. Более 10 лет продолжалась связь Людовика XIV с Анной де Роан, рыжеволосой красавицей. Непризнанная королева мирилась с этим увлечением. Мирился и супруг де Роан, «вынужденный рогоносец» (слова Сен-Симона). Он смотрел на любовные похождения своей супруги сквозь пальцы. Причины? Довольно основательные: «вся семья обогащалась за счет этой связи» 14. Король, как всегда, был щедр.

Как ни странно, но такая ситуация устраивала Франсуазу. Обладая богатейшим жизненным опытом, она понимала, как легко потерять то исключительное положение, в котором находилась. Да и надежда официально занять место королевы ее никогда не покидала. Людовик XIV растерял свой юношеский пыл, хотя иногда еще позволял себе «муж-ские шалости». Он высоко ценил выдержку, спокойствие, такт и ум супруги.

Играла ли Ментенон политическую роль? Ответы на этот вопрос различные, иногда взаимоисключающие. Приведем некоторые из них.

Сен-Симон, упорно подвергавший критике Людовика XIV и его близких, считал Ментенон женщиной «амбициозной, ненасытной и скрытной», стремившейся все захватить, все взять в свои руки: дела государства и церкви, выбор генералов и адмиралов, назначения епископов, послов и придворных. Сен-Симон называл Ментенон интриганкой, любыми средствами добивавшейся влияния не только на короля, но и на его брата, на наследника престола, на других членов королевской семьи. Идеал Ментенон — всеобщее обожание ее персоны. «Все хорошо, если это связано с ней; все отвергается, если делается без нее. Люди, дела, назначения, правосудие, помилования, религия — все без исключения в ее руках; король и государство являются ее жертвами» 15. Эти слова Сен-Симон дополнил выводом: «В одном только она не изменяла себе: в страсти к господству и властвованию» 16.

А вот мнение пресловутого «центра», избегающего крайностей. Герцог де Ноай утверждал, что влияние Ментенон «было значительно меньшим, чем об этом говорили. Претензии на управление королем и государством не соответствовали ни ее характеру, ни склонностям ее разума»17. Такая оценка, правда, не помешала герцогу заметить, что «ее мнение всегда имело вес, ее протекция была могучей» 18. И все же: «Трудно точно определить ту степень влияния, каким благодаря доверию короля обладала мадам де Ментенон» 19. По словам герцога, ни одна из женщин, близких к Людовику XIV, и в их числе его непризнанная супруга, «им не управляла и не оказывала на политику доминирующего, длительного и решающего влияния» 20.

И, наконец, приведем оценки, признающие политическую роль неофициальной королевы.

Русский историк А. Н. Савин писал: «В последние годы царствования Людовика XIV большое влияние на Государственный совет оказывала г-жа Ментенон. Государственные секретари, которые по вечерам делали доклад королю, по утрам часто забегали к маркизе, чтобы рассказать ей о важнейших делах. И эти неофициальные визиты представляли очень важную стадию в обсуждении и решении какого-либо дела» 21.

Как замечал Пикаве, «трудно отрицать» участие Ментенон в определении внутренней и внешней политики Франции. Правда, по его словам, известный вес в решении сударственных дел имели все фаворитки Людовика XIV (от скромной Лавальер до правящей Ментенон). «Все политики Европы интересовались мадемуазель де Лавальер и мадам де Монтеспан, так же как и мадам де Ментенон» 22. Точку зрения Пикаве разделяет академик Камил Руссе: «Несомненно, мадам де Ментенон была важной особой в государстве. Несомненно, ее покои стали святилищем правительства и там решалась внутренняя и внешняя политика Франции. Несомненно, из этих комнат выходили министры и армейские генералы. К сожалению, не менее несомненно, что эти генералы и эти министры в своем большинстве являлись посредственными людьми, и политика, вырабатываемая в присутствии мадам де Ментенон, очень часто приносила результаты, достойные сожаления» 23. Много раз повторил Руссе слово «несомненно». Он убежден в своей правоте. И имеет на это основания.

Ментенон фактически «занимала должность» доверенного лица короля. Она была в курсе многих дел и событий, не претендуя на открытое руководство ими. Маркиза часто останавливалась на полпути не потому, что встречала непреодолимые препятствия, а из-за собственной нерешительности. Однако Ментенон умело «работала» с нужными ей людьми. После ее смерти осталось около 80 томов писем, из которых к концу XVIII века сохранилось 40 томов. Маркиза переписывалась с известными людьми Франции — принцами, герцогами, графами, генералами и адмиралами, со многими аристократами и аристократками, оказывавшими влияние на политику страны. Она стремилась окружить себя сторонниками и друзьями. Среди них были влиятельные при дворе люди — маршал Аркур, герцоги Буффле и Вилеруа, граф Тессе. Они с помощью своей высокой покровительницы определяли назначения на высшие посты в армии, в дипломатическом ведомстве и государственном аппарате, были в курсе политических и военных событий. Разумеется, все эти люди отвечали ей взаимностью.

Среди двух правящих кланов — Лувуа и Кольберов — Ментенон отдавала предпочтение последним. Это был ее твердый курс. Иногда она пересматривала в соответствии с ним собственные взгляды. Ментенон, например, писала о Сеньоле — сыне Жана Батиста Кольбера, что он «хотел захватить все должности отца и не получил ни одной. Он умен, но не умеет вести себя. Обязанностям он предпочитает развлечения. Сеньоле так преувеличивал достоинства и заслуги своего отца, что убедил всех в том, что он сам не достоин, не способен его заменить» 24.