Артур Брайант - Эпоха рыцарства

Однако самым интересным чтением был еженедельник «Иллюстрированные лондонские новости», поскольку по всей газете были размещены великолепные картинки из лондонской жизни. Из этих книг Артуру, конечно же, больше всего нравились описания войн и полководцев. Он все время огорчал своего младшего брата, темперамент которого был менее воинственным и более мирным. Филипп устраивал игрушечные королевские покои, а Артур все время рушил кропотливо поддерживаемый порядок. К школьному возрасту Артур был абсолютно уверен, что он хочет стать военным. «На земле, возможно, и существовали вещи, более привлекательные, чем батальон пехотинцев в красных мундирах, марширующий по одной из лондонских улиц в рассветных сумерках, или эскадрон улан – весь в голубом и пурпурном, блистающий серебром, – но мои мальчишеские глаза не замечали этих вещей. То, что было хорошо для того, чтобы охранять короля Англии и оказать ему и (с вежливой сдержанностью) его гостям честь, было достаточным для меня. В то время я считал, что знаю мундиры всех полков британской армии. Серое бесчестье хаки – вестника постыдного пацифизма – все еще витало в непредсказуемом будущем...»

В школе Артура считали беспокойным ребенком, хотя хулиганом он не был, зато был капитаном школьной футбольной команды. Практически на всех уроках он создавал планы глобального завоевания, чертил схемы и карты, воображая себя новым Цезарем или Наполеоном. В возрасте 12 лет Артур был отдан в одну из самых престижных аристократических школ Англии – Гарроу. Гарроу относился к разряду так называемых «public schools», однако значение «общественный» вряд ли можно понимать буквально. Школы эти получили свое развитие в конце XVII века, когда стало развиваться светское образование и доступ к этому образованию получили прежде всего дети из аристократических семей. Хорошее образование считалось необходимым компонентом политического опыта и политической карьеры. Известно, что Джон Локк посвятил свой знаменитый «Трактат о воспитании» воспитанию именно джентльмена, которому в будущем предстояло управлять страной. В этом смысле public schools создавали необходимую среду для воспитания будущих политических деятелей. Уинстон Черчилль учился в Гарроу, когда он стал премьером, многие посты в его кабинете заняли его друзья со школьной скамьи. Поэтому выбор школы не был случайным. Родители Брайанта следовали традиционной модели воспитания джентльмена, принятой в английской аристократической и околоаристократической среде, и именно таким образом они проявляли заботу о будущем ребенка. Брайант позже напишет об историческом значении такого рода школ: «Их историческая функция, как я ее вижу, заключалась в том, чтобы заставить рожденных в тепличных условиях рано прочувствовать, что такое непогода и буря, с которыми простые люди вынуждены сталкиваться в своем незащищенном существовании каждый день. В мире, где неравенство любого сорта кажется неискоренимым, даже если это неравенство между комиссаром и бравым партийцем, должно быть что-то, что заставляло бы отпрысков привилегированных семей узнать, что значит получить под зад ногой, еще до того, как моральное состояние будет менее уязвимым...»

Действительно, Гарроу, так же, как Итон, Винчестер и Вестминстер, три другие аристократические школы, совершенно не был похож на частные пансионы, академии и другие школы для богатых американского или французского образца. В школе соблюдалась жесткая дисциплина и иерархия, титулы и любые другие знаки социального отличия оставлялись за порогом школы. Ученики Гарроу не были просто равными, они в этой школе были последними: преподаватели (в основном священники) относились к ним как к одноклеточным существам, из которых еще предстояло создать сложный мыслящий организм. К тому же в таких школах существовала жесткая дедовщина и принцип силы: драки между мальчиками были неискоренимы, увечьями потом гордились, а сильнейший становился чем-то вроде тирана или диктатора, которому остальные беспрекословно подчинялись [10]. Программа обучения в Гарроу оставалась классической даже в начале XX века: кроме общеобразовательных предметов, знание которых считалось обязательным, то есть истории, географии, литературы, латынь занимала центральное место среди иностранных языков, хотя ими и не пренебрегали (французский и немецкий считались необходимыми), совсем недавно (с 60-х гг. XIX века) были введены математика и биология (которая традиционно именовалась естественной историей). Артур не испытывал, как он позже вспоминал, особого счастья от пребывания в Гарроу: «Возвращение с каникул было всегда кошмаром, который до сих пор иногда мучает меня по ночам», и все же он любил свою школу больше, чем занятия в Оксфордском университете, где был гораздо счастливее. Артур объяснял свое состояние следующим образом: «Теперь я вижу, что мое несчастное состояние в школе было обусловлено не тем, что меня задирали, ибо меня не задирали, и даже не тем, что я скучал по дому, а тоска моя была значительна, хотя только временами болезненна, но существованием определенной сухости и отсутствием цвета и света и неразрывно связанного с ними вдохновения, что довлело над школой тогда и, возможно, довлеет до сих пор, и что неизменно сопровождает жизнь школы...» Однако две традиции Брайант любил: конец семестра в школе Гарроу и матч по крикету Гарроу-Итон. Конец семестра всегда отмечался в Гарроу фестивалем песен: мальчики исполняли как старые традиционные песни школы, так и новые, сочиненные особо талантливыми учениками. Брайант почти до самой своей смерти бывал на фестивале каждый год. Черчилль посетил этот фестиваль зимой 1941 года, когда Англия вместе с Европой и СССР переживала самые трудные дни. Вместе с мальчиками и многими другими выпускниками Гарроу (среди которых был и Брайант) он исполнил старую песню:

Вот в чем урок:

Видимо, Черчилль, как и многие другие выпускники этой школы, сохранили в себе эти простые истины, которые заучивались посредством песен и оставались навсегда.

Ежегодный матч по крикету между командами Гарроу и Итона являлся (и является до сих пор) одним из самых знаменательных событий для всей Англии. Во-первых, это своего рода инициация для мальчиков, особенно для тех, которым больше всего доставалось в течение учебного года. С другой стороны, матч этот демонстрировал родителям результаты пребывания их отпрысков в школах: победа той или иной команды воспринималась не только как личный триумф, но и как дело национальной важности. Брайант принял участие в таком матче в лето накануне Первой Мировой войны. Весь британский истеблишмент или аристократия, если использовать традиционно европейское название, которое прекрасно выражает суть британской элиты, находился на этом матче. Горделивые дамы в немыслимых туалетах и шляпах со страусиными перьями, окруженные респектабельными джентльменами в безукоризненных сюртуках и котелках, отбросив всякие приличия, болели за своих детей, бесновались при каждом прибавлении очков. Родители Брайанта были очень горды своим сыном, когда команда Гарроу победила.

Читать дальше