Николай Костомаров - Казаки

По нашему глубокому убеждению, при обнародовании исторических материалов и при разработке и обследовании представляемых этими материалами сторон протекшей жизни, не следует обращать внимания, что кому кажется киелым или сладким, иначе — что способствует или препятствует известным политическим или народным тенденциям; а следует безотносительно и беспристрастно стараться об изображении прошедшего в возможно действительном свете, искать одной истины. Есть много таких материалов, которые кажутся то кислицами, то сладкими яблоками; но несравненно больше таких, которые безвкусны, как вода — свежая, здоровая, отрезвляющая, и эти-то материалы более всего важны в настоящее время. Познакомьте нас с городским и сельским устройством, с многообразными проявлениями общественной и • домашней жизни, быта шляхетского', городского и сельского, с гражданским и военным бытом, с понятиями религиозными, юридическими, нравственными, экономическими; покажите, под какими влияниями эти понятия между собою сходились, расходились, переплетались, переменялись; подведите ваш любимый вопрос в православии под условия полной исторической цельности, да, кроме того, явления, составляющие эту целостность — в отдельности каждое само по себе и все в их совокупности — поставьте в параллель с историческим течением жизни других народов и других цивилизованных обществ: — тогда только вы уразумеете истину, тогда только увидите настоящее место, которое занимали в действительности те явления, которые вас особенно интересуют, тогда только вы можете быть справедливы и вполне добросовестны в ваших суждениях и приговорах. Иначе — вы не избежите пристрастия, вступите в борьбу с пристрастиями; а через ,борьбу одних пристрастий не достигается истина.

Несомненно, что православие терпело насилия: — напрасно польские патриоты старались и стараются укрыть и смягчить эту горькую истину; но и то несомненно, что причины этому лежат не в духе нетерпимости и фанатизма польского народа, а в своеволии частных лиц, подстрекаемых избранными фанатиками 1- И это всего лучше доказывается тем, что Польша, платя дань веку, все-таки, в сравнении с тем, что делалось в те же времена в Западной Европе, была веротерпимою и гуманною страною. Было ли в Речи Посполитой что-нибудь подобное варфоломеевской ночи, испанской инквизиции, бойни в Васси, в Эпери, подвигам герцога Альбы, преследованиям католиков в Англии ив Швеции? Поэтому, как несправедливо польские патриоты выгораживают свое отечество из-под общего уровня господствовавших предрассудков, так же несправедливо будет, если русские патриоты станут подбирать и выставлять напоказ одни черные-стороны этого дела, безотносительно к тому, как тот же дух времени проявлялся в других краях, — и через то Польша покажется страною, будто бы отличавшеюся в высшей степени нетерпимостью и фанатизмом.

совершали над католиками обряды венчания и погребения (Архив ЮгоЗападной Руси, ч. I, т. I, стр. XXXVIII). Большинство Польского дворянства на сеймах подавало голос в пользу веротерпимости и охотно соглашалось на все меры, которые предлагаемы были для примирения враждовавших религиозных партий, что особенно заметно было во время междуцарствий, когда дворяне получили право действовать по внушению собственной своей совести. Но в государственном составе древней Польши существовала чуждая народным интересам иноземная власть, старавшаяся наложить оковы на разум и совесть Польского и Западнорусского народа; эта власть заключалась в Римской пропаганде. Религиозный фанатизм, занесенный в Польшу Римскою пропагандою, поселял раздор между единоплеменными народами; он, как погребальный факел, бросал свой зловещий свет на всю историю Речи Посполитой и вел это государство к политической смерти. Как только король и сейм, для предотвращения междуусобной религиозной войны, постановили примирительные статьи (1632 г.) и подтвердили их дипломом, данным Русскому народу, тотчас раздались протесты высшего католического и унианского духовенства. Примас королевства и, вслед за ним, клерикальная партия объявили, что все постановления короля и сейма, в пользу православной религии, не могут иметь никакой законной силы, пока не будут утверждены столицею апостольскою. Вслед за тем отправлено было, со стороны католического и униатского духовенства, посольство к папе Урбану VIII, с жалобами на распоряжения Польского правительства, нарушившего права Римского костела, в пользу еретиков и отступников. Напрасно Владислав IV старался убедить столицу апостольскую, что восстановление религиозных прав Русского народа основано на непреложной справедливости, что неминуемо возникает междуусобная война, и что самая уния подвергнется опасности, если папа не утвердит статей, постановленный сеймом, для примирения религиозных раздоров. Урбан VIII передал дело на рассмотрение конгрегации, учрежденной для распространения католичества. Конгрегация отвергла все сеймовые постановления в пользу православной религии и диплом, данный Русскому народу, объявив их противными божеским и человеческим законам. Вместе с тем, повелено было папскому Гонорату издать, от имени столицы апостольской, манифест. против всяких прав, какие бы ни были предоставлены православной религии.

Такое решение столицы апостольской было причиною новых религиозный смут и несчастий для западнорусского народа. .

Несомненно, что западная и южная Русь была не польским, а русским краем. Несомненно, что большая часть дворянских фамилий были православные по вере и русские по происхождению. Их ополячение — факт прискорбный для русского сердца. Скажем более — он должен быть прискорбен и для поляка, коль скоро поляк глубже всмотрится в свою историю: именно, с ополячения Руси началось и разложение Польши. Пока Русь была Русью и держалась с Польшею свободно, дорожа, разом, и своею отдельностью и необходимостью неразрывной связи по взаимности духовных и материальных требований, а не по букве, которая всегда становится насилием, коль скоро получает значение неизменяемости; пока Польша признавала эту самобытность Руси и свято чтила ее, — до тех пор велик и могуч был этот союз двух славянских народов и обещал он многое в будущем не только для них, но и для остального славянского мира. Но как только русское дворянство стало терять свою веру и народность, а поляки обрадовались, думая, что тут-то и сильно будет их отечество, когда все начнут говорить одним польским языком и будут католиками, — тот же час не укрепившееся еще здание союза и стало подшивать и клониться к разрушению. Мы уверены, что если б Русь не перестала быть Русью, — Польша с Русью продолжали бы возрастать в силе и благоденствии, и Бог знает, каких размеров достигали бы они. Польша росла не в государство, а в союз; чем разнообразнее были элементы в Польше, тем Польша была и тверже и могущественнее, -потому что разумная свобода и довольство требуют разнообразия. Правда, свобода имела свои невыгоды и. темные стороны, ибо никакой склад человеческих обществ не изъят от них; но они изглаживались бы от дальнейшего развития свободы, а не от противных ей начал. Речь Посполитая, напротив, задумала сделаться государством, погрешила против своей природы, искусилась занесенною из запада теорией единства веры и народности, — и за то была наказана.