Николай Костомаров - Казаки

Прения успокоилисъ от убеждений человека, который сам заключил трактат и сам теперь представляет в буду'-щем надежду нарушить его. Сделали некоторые смягчения по вопросу об уничтожении унии, отвергли присоединение' остальных воеводств к ВелИКому Княжеству Русскому, и отправились к Выговскому. Мы не знаем этих изменений, ни вообще относительно вопроса об унии; они касались, вероятно, только подробностей, ибо статья уничтожения ос-

талась в договоре. Король сам писал очень любезное письмо К.. гетману. Тот послал свое согласие, 8-го мая отправив к королю гонца. и приказав ему ехать скоро, днем и ночью. Гетман просил как можно скорее утвердить договор и прислал обратно козацких послов для спокойствия края.

Обе Избы утверждали договор в полной уверенности, что это делается для приманки русского народа: представители Речи Пасполитой утешали себя тем, что будут иметь . возможность нарушить его.

1XV , ,

По утверждении договора на сейме, назначили день. торжественной присяги. Это событие происходило 22-го мая в сенаторской Избе, посреди всех. собранных духовных и светских членов сената и всех послов Речи Пасполитой приготовлен был великолепный трон. Собрались члены заседания; в одиннадцатом часу утра явился король и сел на трон. Тогда позвали послов Великого Княжества Русского. Они взошли в парадной процессии и стали в ряд. Коронный канцлер во имя короля и Речи Поспалитой проговорил красносложенйую речь: объявил казакам и русскому народу совершенное прощение и примирение, и извещал, что его величество король соизволил утвердйть гадячский договор, заключенный Беневским 16-го' сентября 1658 года. По окончании этой речи примас королевства, гнезненский архиепископ, встал с своего места и подал королю написанную присягу. Положа два пальца . на. Евангелие, Иоанн:,-Казимир проговорил ее следующим образом:

«Я, Иоанн-Казимир, милостию Божиею король польский, великий князь литовский, русский, прусский, мазо-вецкий, киевский, жмудский, волынский, лифляндский, смоленский, черниговский, шведский, готский и вандальский наследственный король, присягаю Господу Богу всемогущему, в Троице святой сущему, единому, перед святым его Евангелием в том, что я принимаю и утверждаю договор, заключенный от имени нашего и от имени всей Речи Поспалитой с Войском Запорожским, и обещаю сохранять и/исполнять, и оберегать этот договор, ни в чем его не уменьшая, но всячески предохраняя от какого бы то ни было изменения. Никакие привилегии, древние и новые,' никакие сеймовые конституции, как прошлые, так и будущие, никакие уловки и толкования никогда во веки не будут вредить .этому договору и всем пунктам ■ его, заключающим права и преимущества греческой религии

Великого Княжества Русского и народной свободы. Я и наг следники мои обязываемся королевскою присягою хранить этот договор ненарушимо и неприкосновенно на вечные веки и оказывать справедливость жителям Великого Княжества Русского без всякой проволочки и лицеприятия по их правам и обычаям; и если б я, сохрани Боже, нарушил эту мою присягу, то народ русский не должен мне оказывать никакой покорности: таким поступком я увольняю его от должного повиновения и верности, причем обещаюсь не требовать и ни от кого не принимать разрешения этой моей присяги. Да поможет мне Господь Бог и святое его Евангелие. Аминь».

За королем присягали от лица всего римско-католического духовенства архиепископ гнезненский — примас духовенства в Королевстве Польском, и епископ виленский — главное духовное лицо в Великом Княжестве Литовском. Архиепископу гнезненскому читал присягу канцлер. «Клянусь, — гласила присяга, — что ни я, ни преемники мои не станем нарушать ни в чем Гадячской Комиссии и не будем допускать к нарушению оной ни его королевское величество, ни кого бы то ни было в Королевстве Польском и Великом Княжестве Литовском, ни явными, ни тайными средствами, ни протестациями, ни клятвами, ни порицаниями».

Присягнули гетманы коронный и литовский за все Войско. Обещаемся, говорили они, — не нарушать Гадячской Комиссии и не допускать к нарушению ни советом нашим, ни войском, и если бы кто хотел ее нарушить, того мы обязываемся укротить войском нашим».

■ Присягнули канцлеры и подканцлеры Польши и Вели- , кого Княжества Литовского. «Обязываемся, — говорили они, — никаких грамот, указов, привилегий, завещаний против Гадячской Комиссии, заключенной с Войском Запорожским и со всем народом русским, не выпускать и не дозволять выпускать из наших канцелярий».

Присягнул Ян Гненский, маршал посольской Избы, от лица всех представителей Речи Посполитой. <<���Мы и наследники наши, — говорил он, — обязываемся и присягаем хранить Гадячскую Комиссию, заключенную именем короля и всей Речи Пасполитой с Войском Запорожским и со всем народом русским, ни в чем ее не нарушать и всегда препятствовать нарушать оную; равным образом не требовать ни от кого и не принимать разрешения нашей присяги.

. По - окончании присяги всех чинов Речи Посполитой следовала присяга со стороны представителей Великого

Княжества Русского. Киевский- митрополит принес евангелие, окованное золотом, и распятие, и положил на столе. Начальные люди из казацких послов произносили присягу сначала по одиночке, подняв вверх пальцы, и по окончании речи целовали Евангелие, потом, по два человека разом, присягали — атаманы, есаулы и сотники; а наконец, когда эта церемония показалась слишком длинною, все остальные стали на колени и подняли вверх два пальца. Генеральный писарь Груша читал за всех присягу и по окончании все поцеловали Евангелие и крест.

Присяга русских послов была такова:

«Мы, послы русской нации, от имени ее присягаем Богу всемогущему, во святой Троице сущему, в том, что от сих пор мы пребудем верны его величеству государю своему Иоанну Казимиру, королю польскому и шведскому и великому князю литовскому, и его законным наследникам и -польской речи посполитой, обещаем во всякое время охранять их своим телом, кровью, жизнью и имуществом против всякого врага, при всяком случае; отрекаемся от всяких союзов, прежде нами заключенных с иными, и от сношения с чужими государствами, особливо с царем московским; обещаем не принимать и не посылать посланников и ни с кем не переписываться без ведома его величества или наследников его и всей Речи Посполитой: в случае безкоро-левья, участвовать в избрании королей купно со всею Речью Посполитой; не начинать бунтов, но укрощать всякое малейшее покушение ’к оным, коль скоро оно сделается нам известным;- во всем сообразоваться с волею его величества й Речи Посполитой, и споспешествовать всему, что к пользе его величества и целой короны польской служить может. Если же, сохрани Бог, кто-нибудь из нас дерзко станет действовать вопреки сему, то мы свидетельствуем перед Богом, что нас никто от этого греха разрешить не может, ни патриарх, ни митрополит, ни другое какое-либо ЛИЦО».