Константин Колонтаев - История создания и последующей деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) в 1917-1922 годах

На наши сомнения, справимся ли мы со столь ответственным поручением, ведь мы совсем молодые чекисты, Дзержинский выразил уверенность, что мы справимся: — А что касается молодости, то у нас все сотрудники молодые. Стаж у всех небольшой, исчисляется немногими месяцами существования ВЧК. Действуйте продуманно, осторожно, но настойчиво и целеустремленно. Помните, что от результатов нашей работы, быть может, зависит, быть или не быть власти рабочих и крестьян.

Задание председателя ВЧК мы восприняли как задание революции и на второй день под вымышленными фамилиями (я избрал фамилию Шмидхен) выбыли в Петроград. Две недели ходили мы по Петрограду, знакомились с бывшими офицерами, приглашали их в ресторан, вызывали на откровенность, а организации все же не нащупали.

Когда пришел срок докладывать Дзержинскому, мы почувствовали себя неважно. И в Москве, чем ближе подходили к дому 11 на Большой Лубянке, тем грустнее нам становилось: "О чем докладывать?"

Дзержинский встретил нас приветливо. А мы заявили: — Феликс Эдмундович, ничего мы не добились, освободите нас от этого задания. Направьте в Петроград кого-нибудь неопытнее.

— Кого же поопытнее? — спросил он. — Опыт у всех небольшой. Он только складывается. Искусству выявлять и обезвреживать законспирированных врагов революции мы вынуждены учиться в разгар ожесточенной борьбы с ними. Нет уж, вы эту работу продолжайте — получится. Кто вам ставил условие закончить все дела за две недели? Такого условия не было…

Мы, конечно, взбодрились, и сил прибавилось, и веселее стало. И вот мы снова в Петрограде. Окрыленные напутствиями Дзержинского, действуем смелее и активнее. Вскоре мы проникли в одну монархическую организацию, она оказалась в контакте с разведкой Юденича. Через несколько дней нащупали другое офицерское подпольное сборище.

Отсюда нити вели к русским белоэмигрантам в Финляндию. Только на четвертой неделе нам удалось войти в белогвардейскую организацию, связанную с английским военным морским атташе Кроми (как выяснилось потом, Кроми был правой рукой Локкарта). Произошло это при следующих обстоятельствах.

Как — то, прогуливаясь по набережной Невы, мы остановились возле афиши, красовавшейся на фасаде Латышского клуба (он находился против Адмиралтейства). Афиша сообщала, что вечером состоятся танцы под оркестр, будет работать буфет. По тому голодному времени буфет был невероятной роскошью. Это и насторожило нас.

— Надо посетить этот "очаг культуры", — предложил я Спрогису.

Вечером, одевшись в приличные костюмы, белые рубашки с накрахмаленными воротничками, в галстуках и офицерских фуражках мы явились в клуб. Мы были молоды и общительны. По фуражкам и по нашей выправке нетрудно было узнать в нас бывших строевых офицеров.

Молодые буфетчицы охотно рассказали нам, новичкам, о том, как весело и беззаботно проводят здесь время моряки, что вечеринки в клубе бывают часто, что их завсегдатаи — военные моряки со сторожевого судна, стоящего неподалеку на якоре. Наведываются сюда и важные лица из Адмиралтейства.

— А кто присылает в буфет продукты? — спросили мы.

— Об этом заботится командир корабля. Он тоже здесь бывает, доверительно сообщили собеседницы. И добавили: — Серьезный человек, почти не танцует, больше беседует.

В первый же вечер мы узнали многое другое, что давало основание предполагать: кто-то в недобрых целях использует клуб.

В другой раз мы обратили внимание на группу военных. Хотя с ними были женщины, держались они как-то обособленно. Стоило заиграть оркестру, как дамы тут же уходили танцевать, а военные начинали свою беседу.

Потом выяснилось, на вечер пожаловал командир сторожевого судна вместе со своим помощником.

Я шепнул Сирогису: — Пригласите на танец даму командира.

Этого было достаточно, чтобы попасть в поле зрения тех, кто нас интересовал. Довольно быстро мы познакомились с моряками и нашли общий язык.

Но мы потратили не один день, пока выяснили, что имеем дело с руководителями контрреволюционной организации, связанной с морским атташе английского посольства Кроми.

Когда мы доложили об этом Дзержинскому, он обрадовался и сказал: "Теперь мы вышли на тот путь, который искали. Проявите максимум осторожности и спокойствия, не торопитесь, выясните, куда ведут связи этой организации"".

Наша "дружба" с завсегдатаями клуба крепла с каждой новой встречей. Через два месяца мы настолько вошли в доверие вражеской организации, что ее шефы предложили нам познакомиться с Кроми. Это была удача!

Библиографическая справка.

Фрэнсис Ньютон Аллан Кроми (Francis Newton Allan Cromie — 30 января 1882, Дунканнон, Ирландия — 31 августа 1918, Петроград) — Кэптен (капитан 1-го ранга) британского флота. Один из первых британских подводников. Кавалер русского ордена Святого Георгия 4-й степени.

Окончил грамматическую школу Хаверфорд в Уэльсе, поступил в британский флот качестве кадета на корабле "Британия". Будучи гардемарином, участвовал в подавлении Ихэтуаньского восстания (европейцы называли его "боксёрским" восстанием) в Китае, входил в состав морской десантной бригады. Отличился во время боевых действий, был награждён медалью за китайскую кампанию, планкой к ней за взятие Пекина, а также был упомянут в приказах.

В 1903 стал одним из первых добровольцев, поступивших на службу в британский подводный флот. Royal Humane Society наградило его бронзовой медалью за спасение жизни моряка, который оказался за бортом лодки А-3. В возрасте 28 лет он был назначен командиром учебной флотилии подводных лодок класса "A", внёс большой вклад в подготовку подводников. Успешно занимался разработкой стратегии и тактики подводной войны.

В начале Первой мировой войны командовал подводной лодкой HMS D-6. Затем в чине лейтенант — коммандера принял командование лодкой Е-19, которая в сентябре 1915, через датские проливы совершила прорыв в Балтийское море и вошла в состав Британской флотилии подводных лодок, действовавшей с российских военно-морских баз на Балтике против немецкого флота.

Был самым успешным британским подводником на Балтийском театре военных действий. Его подводная лодка Е-19 потопила 4 немецких парохода, 3 парохода выбросились на берег, а один шведский пароход с контрабандой был приведен в порт Ревель, где конфискован после судебного разбирательства (потопленные суда везли в Германию из Швеции железную руду). Но главным успехом Е-19 стало торпедирование в западной Балтике немецкого лёгкого крейсера "Ундине". 7 ноября 1915. Кроми выпустил по крейсеру две торпеды, в результате чего корабль взорвался и затонул. За этот бой он был награждён высшей русской офицерской наградой за храбрость — орденом Святого Георгия 4-й степени. Британское командование наградило Кроми орденом "За выдающиеся заслуги" (The Distinguished Service Order). Та же он был произведён в чин коммандера (капитан 2 ранга). Русская императорская семья пригласила его к обеду.