Варвара Головина - Мемуары

— Идите за мной. Мы сейчас выйдем к стене, огибающей Верхнюю улицу.

Действительно, мы скоро оказались близ дома. Я хотела поблагодарить добрую женщину и заплатить за услугу, которую она нам оказала. Но мне с трудом удалось уговорить ее взять монету в шесть франков. Французский народ услужлив бескорыстно. Я много раз могла убедиться в этом.

Г-жа де Тарант предложила мне отправиться подробнее осмотреть Версаль. Я видела его только мельком, когда выезжала встречать г-жу де Шатиль-он. Все в этом интересном месте носит отпечаток величия. Кажетря, что вновь видишь век благородной красоты, воспоминание о котором будет всегда вызывать чувство любви к Франции. Жестокая революция коснулась и Версальского дворца; барельефы с лилиями разрушены, но видны еще некоторые остатки их, и они утешают сердца верных.

Я была в Трианоне, проходила по залам Людовика XVI и думала: Все кончается, это истина, резюмирующая наши размышления. Прекрасные дела эхом отдаются по временам по всему пространству вселенной. Величие стирается, блеск исчезает, только добродетель остается, и коса времени не может ее уничтожить; она чувствуется всегда, ею наслаждаются и восхищаются. Она дает утешение и пищу прекрасной душе. Я жадно вглядывалась в величественный парк Трианона. Сидя на перроне колоннады, соедияющей

два крыла здания, я оглядывалась назад на мраморный паркет, где ходил Великий король, окруженный такими редкими людьми, в которых природа, казалось, соединила столько заслуг, оставив миру только сожаление и доказательство их исчезновения. У меня не хватало мыслей, чтобы отвечать на полученные впечатления. Вдвойне бываешь поражен, когда видишь места, описание которых много раз читал.

Мой муж отправился на два дня с г-жой де Тарант в замок Ронси, к герцогине де Шаро. Я осталась с матерью до его возвращения. Потом я совершила ту же поездку с г-жой де Тарант и графиней де Люксембург, приглашенной мною, чтобы сделать приятный сюрприз герцогине, с которой она особенно была дружна. Мы отправились за ней в Париж и оттуда в полночь выехали по Реймской дороге, чтобы на следующее утро достигнуть цели нашего путешествия. Мы проезжали через Вильер-Котере, знаменитое имение герцога Орлеанского. К замку примыкает огромный лес удивительной красоты, пересекаемый почтовой дорогой. По временам на известном расстоянии видны площадки, где сходится много аллей. Проезжая, я вспомнила массу Особенностей, которые я слышала про этот лес, и с восхищением любовалась его прекрасной растительностью.

Мы приехали в Ронси к полудню. Замок с четырьмя башенками по углам построен на пригорке. Перед ним находится красивый мощеный двор. Гг. де Шаро, де Беарн, де Турцель и дети выбежали навстречу. Радость их увеличилась при виде г-жи Люксембург. В гостиной мы увидали г-жу де Турцель-мать, принявшую нас с открытыми объятиями. Гостиная занимала большую квадратную комнату, с широким окном на каждой стене. У одного окна находился письменный стол и вблизи клавесин с нотами. На камине лежали газеты и брошюры, вокруг стояла удобная мебель.

Посредине гостиной стоял большой стол, предназначенный для работы, и еще стол для других надобностей. У маленьких детей был свой угол для игрушек.

Вставали все в восемь часов и после туалета делали друг другу визиты. Я Отправилась к Полине, помещавшейся около меня и общество которой я особенно любила. В гостиной собирались к завтраку, весело завтракали и отправлялись на сбор винограда, что представляет одно из самых приятных удовольствий. У каждого есть ножницы и бумага. Снимают прекрасные кисти, народ поет, и дети в восхищении.

Возвратившись на некоторое время в свои комнаты для туалета и других занятий, все собираются опять в гостиной, каждый занимаясь, чем ему угодно. Приятная свобода царила в нашем обществе. Тихий разговор прерывал по временам работу. Не было ничего искусственного, все проистекало из удобства и удовольствия общества. Обед был великолепен, и после маленького отдыха, следовавшего за ним, отправлялись на прогулку.

Вечер, казалось, еще более усиливал взаимное доверие. Г-жа де Турцель была близко дружна по склонности и по убеждениям с г-жой де Тарант; они часто разговаривали отдельно. Г-жа де Турцель очень рассеянна. Однажды, когда г-жа де Тарант сидела около ее ног на скамейке, она сказала ей:

— Зажгите свечу и посветите, мне надо пройти в свою комнату.

Г-жа де Тарант поспешно повиновалась. Когда она вернулась в гостиную, г-жа де Шаро и г-жа де Беарн бросились перед ней, говоря:

— Вы обесцениваете себя, дорогая Тарант, наша мать злоупотребляет вами!

Г-жа де Турцель вернулась во время этой сцены и была крайне удивлена своей рассеянностью, заставившей ее дочерей извиняться. Г-жа Огюстина де Турцель в высшей степени умеет соединять приятное с полезным. Я вошла однажды в ее комнату перед завтраком. Ее маленькая полуторалетняя Леония сидела у нее на коленях. Старшая дочь, четырех или пяти лет, рядом с ней учила катехизис. Г-жа де Турцель давала ей объяснение время от времени, а в промежутках учила роль маркизы, которую она должна была играть в замке д'Отевиль.

— Я удивляюсь на вас, — сказала я ей. — Как это вы можете делать столько дел сразу?

— My dear, — отвечала она, — все зависит от желания; я думаю об одном и слежу за другим.

Пребывание в Ронси дало мне настоящее понятие о жизни в замке. Я нашла ее гораздо приятнее, чем все, что я читала и слышала про нее. Через три дня я рассталась с моими друзьями, чтобы вернуться к матери и своим детям. Я проезжала ночью через лес Ви-льер-Котере, и он представился мне совершенно в другом виде. Громадные костры сверкали в разных местах. Их зажгли крестьяне, черные фигуры которых вырисовывались на фоне пламени. Деревья были освещены луной и огнем и представляли зловещую и величественную картину. Я вспомнила, как герцог Орлеанский вызывал в этом лесу духов, утверждая, что он имеет власть над ними, что он и доказал при дворе. Я дала волю воображению и волшебному очарованию мечты, но не увидала, ни привидение, ни духов. Я видела только богатую и пышную природу и жалела несчастного герцога, который не умел ею наслаждаться.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 1803 — 1804

Мы возвратились в Париж к концу октября. Я с удовольствием увидалась с моими хорошими знакомыми. Около того же времени граф Марков возвратился с минеральных вод. Бонапарт пригласил его к обеду и напал на него по поводу одного эмигранта, которого он считал подозрительным, а Россия приняла его. Эта выходка была только предлогом для разрыва с нами. Война была необходима для его проектов. Граф Марков отвечал с благородством и с достоинством поддержал этот повод к ссоре. Он известил об этом наш двор, и Император вместо ответа прислал ему ленту Андрея Первозванного.