Ричард Фрай - Наследие Ирана

М. И. Ростовцев предложил именовать это искусство «неоперсидским» (Neo-Persian); по его мнению, «неоперсидское искусство было, несомненно, ведущим искусством Иранской Азии и Европы в позднеэллинистическое время» 5. Он прослеживает черты, свидетельствующие о влиянии этого искусства на территориях ханьского Китая, Сибири и Южной России, причем утверждает, что фронтальность изображения впервые появляется с приходом сарматов в Южную Россию 6. Ростовцев приводит интересные факты, пытаясь доказать, что создание «неоперсидского» стиля определялось в конечном счете влиянием, шедшим из Северной Месопотамии — от ассирийцев через ахеменидское посредство, так что для парфянского периода мы должны говорить о возрождении этого стиля, а не о сложении под воздействием Греции. Далее Ростовцев убедительно показал, что «иранский Ренессанс» начался именно при парфянах, а не при Сасанидах, — примечательно, что при сасанидском шаханшахе Шапуре I греческое влияние на короткое время снова усилилось 7. Традиционные сюжеты иранского изобразительного искусства — охота, бой, пир, равно как и применение полихромных росписей хотя и возродились при парфянах, но не должны рассматриваться как характерные только для парфян — кочевники Средней и Центральной Азии с их «звериным стилем», а также мелкие династы Анатолии, например правители Коммагены, также принимали деятельное участие в «неоперсидском» движении.

Таковы вкратце основные положения концепции Ростовцева. Некоторые поправки к ней сформулировал Д. Шлюмберже, отметивший, что, хотя фронтальность изображения в наибольшей степени характерна для аршакидской Парфии, эту черту можно встретить и в греческом искусстве более раннего периода. По мнению Шлюмберже, переворот, происшедший в эллинистическом искусстве, был начат греками; именно они впервые ввели фронтальность и изображение профиля в три четверти — это позволяло передать индивидуальное, облик и переживания отдельного человека, что соответствовало всему духу идеологии и культуры эллинизма 8. Греки сами нарушили старые каноны классической скульптуры Эллады и нормы, регулировавшие профильные изображения в изографическом искусстве. Так сложилось новое — эллинистическо-восточное — искусство I в. до н. э., под натиском которого пали художественные стили классической Греции и древнего Востока. Это искусство было придворным, оно служило иранским царям и пришло на смену искусству греческих полисов и храмов старых богов 9. С точки зрения Шлюмберже, парфянское искусство — смесь греческой традиции (как я полагаю, классической и новой) и двух восточных — ахеменидской и новой кочевой традиции, идущей из Средней и Центральной Азии 10. Возвращаясь к Гандхаре, Шлюмберже полагает, что гандхарская художественная школа может быть объяснена как результат смешения элементов этого (нового) греко-иранского искусства со (старыми) греко-индийскими традициями.

Эпоха взаимодействий различных культур, передвижений племен и целых народов на огромные расстояния, эпоха идеологического и религиозного синкретизма не могла не сказаться на характере искусства. Оно выступает как явление очень сложное, и многие вопросы его формирования и развития остаются неясными. Полезно вспомнить, что в искусстве любого народа находят отражение его образ жизни и религиозные верования. Кочевники вряд ли могли принести с собой собственный стиль архитектуры и полностью сложившееся искусство такому предположению противоречит, по-видимому, все, что мы знаем об образе жизни номадов. Проблема истории гандхарского искусства должна рассматриваться прежде всего в связи с историей Бактрии и Северной Индии. Эллины правили в Бактрии в течение более чем двух столетий; их власть распространялась и на Индию, их монеты по праву считаются вершиной греческого портретного мастерства; влияние греков продолжало ощущаться и после падения их царств 11. В то же время греки не могли избежать воздействия со стороны местного населения, пришельцев из Центральной Азии и их традиций. Гандхарское искусство, одно из выдающихся достижений культуры кушанского периода, впитало в себя наследие Греко-Бактрии. Наличие бактрийского «фона» в гандхарском искусстве представляется несомненным, хотя его роль явно преувеличена сторонниками греко-бактрийской гипотезы и, напротив, преуменьшена авторами, защищающими римско-буддийскую гипотезу. Многого в этом отношении можно ожидать от раскопок Балха. Французские археологи дважды пытались обнаружить здесь слои греческого поселения, оба раза безуспешно, но новые раскопки могут оказаться плодотворными.

Notes:

К сторонникам «римской школы» принадлежат: Н. Inghоll, Gandharan art in Pakistan, New York, 1957; B. Rowland, The art and architecture of India, London, 1953; H. Buchthal, The Western aspects of Gandhara sculpture, — «Proceedings ol the British Academy», vol. XXXI, 1948, а также некоторые другие исследователи.

Такова точка зрения А. Фуше и «французской школы». Взгляды обеих сторон хорошо суммированы в статье: D. Schlumberger Descendants non- meditaranneens de l’art grec (см. особенно стр. 136—142).

D. Schiumberger, там же, cтp. 150.

Т. Т. Rice, The expressionist style in early Iranian art,—«Ars Islami- ca». vol. V, 1938, стр. 219.

M. Rostovtzeff, Dura and the problem of Parthian art,— YCS. vol. V, 1935, стр. 270.

Там же, стр. 239.

Там же, стр. 296.

D. Schlumberger, Descendants non-mediterraneens, стр. 261.

Там же, стр. 280.

Там же, стр. 148.

Монеты правителей династии Андхра в Центральной и Южной Индии имеют не только легенды на брахми и кхароштхи, но и греческие легенды (Е. J. Rарsоп, Catalogue of the coins of the Andhra dynasty, London, 1908, стр. CXCI). О греческой лексике в языках Центральной Азии см.: II. W. Bailey, Khotanese Texts, IV, стр. 10. Греческая скульптура и другие памятники искусства, найденные при раскопках Нисы и датируемые I в. до н. э., могут свидетельствовать о продолжительности влияния греков на Востоке. (Отметим попутно, что новейшее исследование «упразднило» грека-ремесленника, который, как полагал С. Конов, изготовил реликварий для Канишки — вместо греческого имени Agesilaos в надписи представлено слово, восходящее к agnisala «зал огня». См.: S. Konow, Kharoshthi Inscriptions, стр. 137, и Т. Burrow, The term Agisala in two KharosthI inscriptions — «Journal of the Greater India Society», vol. XI, 1944, стр. 13—16.)

Во время владычества парфян в Иране произошли огромные перемены в области искусства, в религии и литературе. Эти перемены связаны не только с парфянами, однако парфяне оставили ощутимый след в истории страны. На время правления парфян приходится рубеж, который отделяет древний Иран от средневекового; этот рубеж отделяет также ранний период истории Парфянского царства от последующего периода. Мы знаем о парфянах еще меньше, чем об их предшественниках — Ахеменидах и греках, или об их преемниках — Сасанидах. Но по крупице, с разных сторон — до нас дошли несомненные свидетельства парфянского вклада в культурное развитие Ирана.