Олег Самородний - Пол Пот. Камбоджа — империя на костях?

В ответ летом 1978 года на конференции министров иностранных дел неприсоединившихся стран Йенг Сари предложил «исключить Вьетнам из Движения неприсоединения, поскольку Вьетнам определенно стал присоединившейся страной». Йенг Сари аргументировал свое предложение тем, что Вьетнам, вступив 29 июня 1978 года в Совет экономической взаимопомощи, фактически становился членом советского блока. Аналогичную попытку «красные кхмеры» повторили 2 декабря 1978 года, когда МИД Демократической Кампучии разослал письма министрам иностранных дел неприсоединившихся стран с разоблачением Вьетнама, поправшего принципы неприсоединения. Теперь у «красных кхмеров» появился дополнительный аргумент в пользу исключения Вьетнама из Движения неприсоединения — подписание 3 ноября 1978 года договора о дружбе и сотрудничестве с СССР.

После ликвидации вьетнамцами Демократической Кампучии Движение неприсоединения стало местом борьбы «красных кхмеров» с новым режимом, установленным вьетнамцами в Кампучии.

На заседании координационного бюро ДН в Коломбо, в июне 1979 года, большинство делегаций отклонило предложение Вьетнама допустить на заседание министра иностранных дел провьетнамской Народной Республики Кампучии Хун Сена. Кампучийское место в зале заседаний занял Йенг Сари, которому, правда, не разрешалось выступать.

На саммите Движения неприсоединения, проходившем и сентябре 1979 года в Гаване, место Кампучии в ДН объявили вакантным. Здесь уж постарался друг Вьетнама кубинский президент Фидель Кастро, который лично встречал в гаванском аэропорту главу провьетнамского режима Кампучии Хенг Самрина, разместив его на своей представительской вилле. А в это время лидер «красных кхмеров» Кхиеу Самфан проходил обычные пограничные и таможенные формальности и добирался из аэропорта в город на рейсовом автобусе. Кроме того, ему выделили место в гостинице, расположенной в нескольких десятках километров от места проведения заседаний конференции.

Особую симпатию «красные кхмеры» испытывали к группе стран — Северная Корея, Албания, Румыния, Югославия, Куба, — строивших свои специфические социализмы. Демократическая Кампучия логически вписывалась в это неформальное сообщество подлинно социалистических государств.

В середине 1960-х годов Пол Пот несколько раз заезжал в Пхеньян, столицу Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР). Это были, своего рода, экскурсии в одну из ортодоксально-коммунистических стран, которая стала для «красных кхмеров» образцом для подражания.

После государственного переворота 18 марта 1970 года правительство КНДР больше заботила судьба свергнутого Сианука, а не политическое будущее «красных кхмеров». Северокорейского диктатора Ким Ир Сена и кхмерского монарха Сианука связывала трогательная дружба, зародившаяся в 1965 году на праздновании десятой годовщины Движения неприсоединения.

В 1974 году Ким Ир Сен построил в Пхеньяне специально для Сианука дворец на сорок помещений и предоставил сто человек обслуживающего персонала из корейцев. Все расходы по пребыванию семьи Сианука в Северной Корее, а также большую часть расходов, связанных с зарубежными поездками Сианука, покрывало правительство КНДР.

В начале 1975 года Ким Ир Сен лично вел переговоры с «красными кхмерами» о возвращении Сианука в Камбоджу в качестве реального, а не номинального главы государства. Озабоченность Пхеньяна политическим будущим Сианука не нравилась «красным кхмерам».

Зато им нравилась северокорейская модель государственного устройства, которая характеризовалась жестким контролем над населением и внешнеполитической независимостью. Портреты Ким Ир Сена висели во многих госучреждениях Демократической Кампучии и в общественных столовых сельскохозяйственных коммун.

«Красных кхмеров» привлекала приверженность северокорейских руководителей идее самостоятельности и самообеспечения страны. В совместном коммюнике, выпущенном по итогам официального визита Пол Пота в КНДР в октябре 1977 года, подчеркивалось: «Победы можно достичь только тогда, когда коммунистические и рабочие партии в теории и и политике руководствуются специфическими реалиями их собственных стран и совершают независимые революции».

В то же время, между Пномпенем и Пхеньяном наблюдались некоторые политико-идеологические расхождения. В четырехлетием плане ЦК ПКК построения социализма в Кампучии указывалось, что Северная Корея еще полностью не освободилась от капиталистических явлений, под которыми подразумевалась, например, приватность семейной жизни. Северокорейцам также вменялись в недостаток медленные темпы социалистического строительства: «Возьмем пример Кореи, освобожденной в 1945 году. Только в 1958 году они начали создавать кооперативы. … После освобождения им потребовалось длительное время для достижения социализма».

«Красные кхмеры» также критиковали международную массивность руководителей КНДР. В этом отношении весьма показательно высказывание Кхиеу Самфана о руководящей прослойке Северной Кореи: «Эти люди сковали себя довольством своей новой жизни, так называемой коммунистической. И поэтому они более не осмеливаются начать новую войну за освобождение юга своей корейской родины».

В некотором смысле «красные кхмеры» подстрекали северокорейцев к более решительным действиям. Выступая на саммите Движения неприсоединения в Коломбо, председатель Государственного президиума Демократической Кампучии Кхиеу Самфан сказал: «Американский империализм продолжает попытки еще большего закабаления южной части Кореи, укрепляет свои военные базы и вынашивает агрессивные замыслы против Корейской Народно-Демократической Республики. Американцы увеличивают численность своей агрессивной армии в Южной Корее и завозят туда много современного вооружения. Американский империализм должен вывести все свои войска и ликвидировать все свои военные базы в Южной Корее. … Американский империализм должен дать возможность корейскому народу объединить свою родину».

Руководители КНДР не скрывали своего восхищения революционным радикализмом «красных кхмеров». В 1977 году Ким Ир Сен направил Кхиеу Самфану персональное послание с поздравлениями по поводу революционных достижений Демократической Кампучии, в котором указывалось, что «корейская революция развивается со скоростью мчащейся лошади, а кампучийская — быстрее, чем ветер». В то же время ни высшее руководство Северной Кореи, ни северокорейские советники, работавшие в ДК, подчеркнуто демонстративно не вмешивались во внутренние дела «красных кхмеров».