Виктор Буганов - Мир истории: Россия в XVII столетии

Справщики (редакторы) Печатного двора в Москве, на Никольской улице, знатоки богослужебных текстов, тонкостей церковной службы, доказывали, что исправление книг по греческим подлинникам — дело непростое, не всякому доступное. Его нужно поручить очень образованным людям, сведущим в богословии, знатокам греческого и славянского языков, например, из Киевской Могилянской коллегии. С ними соглашались молодой царь Алексей Михайлович, патриарх Иосиф и некоторые видные бояре.

На исходе четвертого десятилетия из Киева прибыли в столицу ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Посмотрели русские книги, «ужасошася» и засели за благое дело — исправление книг, смущающих людей православных, вводящих их во искушение и грех.

Тогда же сложился в Москве кружок «ревнителей древлего благочестия». Они тоже кручинились по поводу неисправностей книг и обрядов, а также разгульной и пьяной жизни монашеской братии. Возмущали их и сохранившиеся от древности языческие суеверия: бесовские игрища, к которым был зело охотен простой народ российский. Авторитет церкви и ее служителей от того страдает, что не может не сказаться на мыслях и настроениях прихожан, которые питают от рук своих духовных пастырей и тех, кто ведает управой во гражданстве.

Кружок ревнителей возглавил Стефан Вонифатьев — царский духовник, протопоп Благовещенского собора, что стоит в Кремле рядом с царскими чертогами. В кружок входили окольничий Федор Михайлович Ртищев — царский любимец, человек ласковый и тихий, умный и просвещенный; Никон — к тому времени архимандрит столичного Новоспасского монастыря; Иван Неронов — протопоп Казанского собора, земляк Никона; дьякон того же Благовещенского собора Федор. И провинциальные пастыри, протопопы — Аввакум из Юрьевца Поволжского, Даниил из Костромы, Лазарь из Романова, Логгин из Мурома и прочие.

Портрет патриарха Никона. Художник И. Детерсон. Ранее 1658 года.

Все они — люди незаурядные, энергичные; Никон, Неронов, Аввакум — прирожденные ораторы, послушать их проповеди стекались не только толпы простых прихожан, но и знатные люди, бояре, даже сам царь-батюшка. Большинство ревнителей считало, что богослужебные книги и обряды надо исправлять по старым русским рукописям и решениям Стоглавого собора. Только Вонифатьев и Ртищев соглашались привлечь греческие рукописи.

Ревнители свои идеи проводили в проповедях, красноречивых и поражающих воображение. Ратовали за единогласие в церковной службе. Но патриарх Иосиф и созванный им церковный собор (февраль 1649 года) их не поддержали. Они же, нкчтоже сумняшеся, явочным порядком ввели у себя на службах единогласие. Тишайший, как звали царя, сочувствовал им, поддерживал. Но не во всем, поскольку убежден был, что исправлять книги следует по греческим образцам.

Ревнители благочестия, стоявшие за древнерусские образцы, знали, конечно, что они переведены с греческих книг. Но сделано-де это было давно, во времена Древней Руси и политически самостоятельной Византии. После же ее падения и захвата турками (1453 год) книги, которые продолжали печатать греки, их вера исказились; в отличие от России «их книги все растленны суть и римских ересей (от католичества. — В. Б.) наполнены».

«Их православие пестро стало от насилия турскаго Магмета (турецкого султана Магомета. — В. Б.)».

«В нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь немятежна».

Но при изучении древнерусских рукописных книг выяснилось, что в них нет одинаковых текстов; тоже немало описок, ошибок, исправлений малопонятных слов, терминов. Власти решили пойти на поклон к греческим оригиналам и ученым монахам.

Всю работу возглавил Никон, член кружка ревнителей, в свое время никому не известный крестьянин, потом священник Нижегородского уезда, монах Соловецкого монастыря, игумен Кожеозерского монастыря в Поморье. Фанатическая вера, большой ум, решительный характер, слава оратора, проповедника, впадавшего в состояние экстаза, вдохновения, к тому же — «чудотворца», провидца и целителя сделали его имя известным, и не только в церковных кругах. На него обратил внимание Алексей Михайлович.

В 1646 году Никон приехал в Москву, Состоялась встреча с царем, после нее началось стремительное возвышение: тогда же он стал архимандритом Новоспасского монастыря, служившего усыпальницей Романовых, через два года — митрополитом Великого Новгорода, еще через четыре, после смерти Иосифа, — патриархом Московским и всея Руси.

Избрание на высший пост в русской православной церкви выглядело необычно торжественно, пышно, величаво: сам царь, стоя на коленях, в присутствии высших сановников государства, светских и духовных, со слезами на глазах умолял его принять высший сан.

Алексей Михайлович, возложивший надежды на сильного духом и телом Никона, поручил ему проведение реформы в церкви, которая, как он не без оснований полагал, не всем придется по нраву.

Никон быстро забыл своих друзей из кружка ревнителей, их, и свое в том числе, недоверие к ученым грекам и киевлянам и перешел на грекофильские позиции. Спустя полгода с небольшим новый патриарх разослал память по всем церквам: отныне земные поклоны заменить поясными, а двоеперстие — троеперстием.

Тем временем ученые богословы заново перевели с греческого богослужебные книги. От старых книг, по которым служили в середине века, они отличались немногими уточнениями, исправлениями. Например, вместо «певцы» в новых стояло слово «песнопевцы», «вечного» — «бесконечного», «молюся» — «прошу» и так далее. Ничего существенного новые книги, которые по повелению Никона отпечатали и рассылали по церквам, не вносили; основы православия, догматы религии остались неприкосновенными. Вводились только уточнения, единообразие, унификация в церковные книги и молитвы, по ним читавшиеся.

С отступлениями от обрядов тоже оказалось не так, как думали ревнители благочестия: они исходили не от русской, а от греческой церкви.

Проведение реформы началось, и Никон вложил в это свои недюжинные способности, железную волю, фанатизм, нетерпимость к инакомыслящим. Но столкнулся с противником, равным себе. Против него выступили бывшие соратники и друзья по кружку ревнителей «древлего благочестия». Возглавил их протопоп Аввакум, во всем похожий на Никона, — человек страстный и горячий, фанатичный и нетерпимый.