В Назаревский - Из истории Москвы

Рассмотрев это драгоценное собрание книг — на греческом, латинском и еврейском языках, замурованное в сводчатых подвалах, немец Веттерман пришел в неизъяснимый восторг: он увидел здесь много даже классических сочинений, которые совсем были не известны западной учености.

К царствованию Иоанна IV относится и введение в Москве книгопечатания. Юный царь еще в 1548 году велел Иоанну Шлитте привезти в Москву из-за границы вместе с другими техниками типографщиков. Но немцы, завистливо опасаясь подъема образованности в России, не пропустили их к нам. Только с помощью датчан, в 1553 году, у нас была устроена типография. Царь дал из собственной казны средства на устройство книгопечатной палаты. Немедленно нашлись русские люди, способные к типографскому искусству, и стали нашими первопечатниками. То были дьякон от церкви Николы Гостунского Иван Федоров, его товарищ Петр Тимофеевич Мстиславец и Маруша Нефедьев. Спустя 10 лет, в 1664 году, в Москве появилась первая печатная книга «Апостол», довольно красивая по своей бумаге и печати, а в следующем году «Часослов». Но многочисленный класс переписчиков, видя со стороны типографии подрыв своему ремеслу, начал смущать чернь, обвиняя книгопечатников в ереси. Чернь подожгла ночью печатный двор, и первопечатники спаслись из Москвы бегством. Однако начатое ими дело не погибло: царь велел возобновить типографию, и печатание книг продолжал их ученик Андроник Невежа.

Искусство письма к этому времени достигло высокой степени процветания. Рукописи этого времени, как, например, «Царственная книга» и так называемый «Синодальный летописец», а также множество других украшены миниатюрами, а некоторые великолепным в красках и золоте орнаментом, заставками и причудливыми заглавными буквами.

Живопись также продолжала развиваться. В эту эпоху появляются у нас лицевые подлинники, составлявшие руководства для наших иконописцев. Во время большого пожара 1547 года погибли, между прочим, и произведения кисти знаменитого Андрея Рублева, и пришлось много работать по восстановлению живописи в кремлевских соборах. Стоглавый Собор старался упорядочить нашу иконографию; он определил поставить над иконниками четырех старост — смотреть, чтобы иконы писались верно с установленных образцов, чтобы неискусные в этом деле перестали им заниматься и чтобы молодые ученики были отдаваемы к добрым мастерам. Но московская школа живописи была не в силах одна справиться с этой задачей. Митрополит Макарий, сам искусный в иконо-писании, и протопоп Сильвестр, будучи новгородцами, посоветовали царю призвать на подмогу иконописцев из Новгорода и Пскова. На время работ привезли в кремлевские соборы иконы из разных городов: Новгорода, Звенигорода, Смоленска и других. Выписанные иконники рисовали по образцам монастырей Троицкого и Симонова, славившихся произведениями старой московской школы.

Из псковских мастеров известны Останя, Яков, Семен, Глаголь. Одновременно с писанием новых икон новгородско-псковские мастера расписывали своды и стены царских палат священными изображениями, бытейским письмом, как, например, Христа и святых или символических фигур: мужества, разума, чистоты, правды и т. д. В это время выступил дьяк Висковатый с заявлением, что новые образа написаны несогласно с церковными преданиями. «В палате царской притчи, — говорил он, — писаны не по подобию: написан образ Спасов, да туто же близко него написана жонка, спустя рукава, кабы пляшет; а подписано под нею: блужение, а иное — ревность и иныя глумления». Созванный в это время Стоглавый Собор обсудил это, и митрополит объяснил Висковатому, что в палате было написано приточно — Спасово человеколюбие, еже о нас, ради покаяния.

Стоглавый Собор, учинив по этому поводу розыск, оправдал живописцев и осудил обвинителя. Митрополит Макарий объявил Висковатому, что он «мудрствует об иконах негораздо». «Знал бы ты, говорил владыка, — свои дела, которые на тебя положены, — не разроняй списков разрядных».

Из описания, составленного при Алексее Михайловиче в 1572 году, видно, что на сводах и стенах Грановитой палаты были следующие изображения: Господь Саваоф, творение ангелов и человека и разные события Ветхозаветной истории, например, разделение вселенной между тремя сыновьями Ноя и Руси между тремя сыновьями Владимира Равноапостольного. Русские князья Ярослав, Всеволод и Владимир Мономах были изображены в венцах или митрах, в камчатных одеждах с бармами и золотыми поясами, вообще в виде византийских царей. Затем следовали основатель Москвы Юрий Долгорукий и родоначальник московских князей Александр Невский и другие наши государи.

Разбираясь в памятниках при Грозном, мы должны обратить внимание на те изменения, какие при нем претерпел наш государственный герб. Изменения эти представляют нам его новую геральдическую фазу и заключаются в следующем: на большой государственной печати «Царства Всероссийского» московский всадник, поражающий дракона помещается теперь на груди императорского орла. Вокруг него, ниже восьмиконечного креста с надписью: «Древо дарует древнее достояние», размещаются гербы объединенных под властью Москвы княжеств и царств. Выбитый круговой надписью титул своими размерами уже превосходит титул отца и деда государя. Он начинается словами: «Бога в Троице славимаго милостию, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, и Владимирский, и Московский государь и великий князь Новаго-города, Низовския земли и проч.».

Делала при Иоанне Васильевиче успехи и пышность придворной обстановки. Особенно любил царь удивлять этим иностранных послов. Так, в 1576 году, при приеме польского посла, присланного Стефаном Баторием, не только дворец был переполнен боярами в блестящих одеждах, но на крыльце и в переходах до Набережной палаты, у перил до Благовещенского собора были размещены во множестве гости, купцы и приказные, все в золотых одеждах; на площади было расставлено возникшее при Иоанне новое войско — стрельцы с ружьями. На придворные обеды при Иоанне IV приглашались громадные массы служилых людей, по 600 и 700 человек. Однажды, во время войны с ливонскими немцами, был устроен придворный обед на 2000 человек. Царь дивил иностранцев обилием в своем дворце золота, самоцветных камней, жемчуга и прочих драгоценностей.