Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

В вопросах международных отношений хан полагался на волю пославшего его Неба: Аб-уль-Фарадж вспоминает такой пункт этого монгольского закона: когда необходимо писать восставшим и посылать им представителя, не запугивайте их силой и великим размером вашей армии, а только скажите: «Если вы добровольно сдадитесь, то вы найдете хорошее обращение и покой, но если вы сопротивляетесь — что с нашей стороны можем мы знать? Вечный Бог знает, что случится с вами». Тут, правда, был один нюанс: добровольно отдавшиеся на милость хана народы почитались правильными и искоренению не подлежали, против же строптивых и не желающих подчиняться хан посылал свое войско по воле Вечного Неба. Послы, которые появлялись перед движущимися следом войсками, были под защитой Неба, поэтому убить посла или нанести ему обиду было равносильно нанесению обиды или раны самому Тенгри. За это Небо отвечало карательным ударом. Естественно, этот удар наносила не молния, а вполне человеческая монгольская рука. В то же время мира монголы не заключали, пока властитель не изъявлял хану полную покорность. В подчиненных монголами странах властителям было запрещено носить почетные титулы. Хан и сам именовал себя крайне просто, так что униженным владыкам мусульманских и христианских стран приходилось избегать в переписке или даже при свидетелях высоких и цветастых титулов.

Яса запрещала и возвеличивание самих монгольских владык. Аб-уль-Фарадж очень удивлялся непривычному для арабского писателя отказу монголов от пышных титулов: «(Монголы) не должны давать своим ханам и благородным людям много возвеличивающих имен или титулов, как это делают другие нации, в особенности, последователи ислама. И к имени того, кто сидит на троне царства, им следует добавить одно имя, т. е. Хан или Каан. И его братья, сестры и родственники должны называть его первым именем, данным при его рождении». Сам Чингисхан ограничивался именем Великого Хана, то есть хана над всеми другими монгольскими ханами рангом пониже. Даже в переписке иного титулования Чингисхана не было, в этом плане он был человеком предельно скромным.

Монголы мало времени проводили в мирных занятиях, практически вся их история — это история постоянных войн, так было и при Чингисхане, так было и позже. Но даже в редко выдающиеся спокойные годы Яса повелевала заботиться о духе нации, заменителем войны в мирные дни была охота. Яса так и повелевала: «Когда монголы не заняты войной, они должны отдаваться охоте. И они должны учить своих сыновей, как охотиться на диких животных, чтобы они набирались опыта в борьбе с ними и обретали силу, энергию выносить усталость и быть способными встречать врагов, как они встречают в борьбе диких и неприученных зверей, не щадя (себя)». Это означало, что монгол будет поддерживать хорошую форму, даже если не будет военной тренировки. Недаром все путешественники были потрясены не только выучкой нукеров хана, но и выучкой монгольских пегих лошадок — тех дрессировали не хуже чем собак. В бою монгольская лошадка творила чудеса, выполняя по знаку воина то, на что лошади ни в каком тогдашнем государстве были не способны — будь то хоть изящные и грациознейшие арабские скакуны.

Яса определяла и порядок набора в войско: «Бойцами рекрутируются мужчины от двадцати лет и старше. Для каждого десятка должен назначаться офицер, и для каждой сотни, и офицер для каждой тысячи, и офицер для каждых десяти тысяч… Ни один воин из тысячи, сотни или десятка, в которые он был зачислен, не должен уезжать в другое место; если он сделает это, то будет убит, и так же будет с офицером, который принял его». Порядок суровый, но справедливый: чтобы армия хана стала лучшей по организации во всем мире XIII века, самовольные отлучки нужно было запретить, только так можно было всегда быть готовым к выступлению в любой момент.

Ясой определялся не только порядок воинского набора, но и порядок содержания армии. В отличие от всех известных феодальных дружин и армий, монгольское войско точно знало, что ему нечего полагаться на тех, кто будет доставлять продовольствие или приводить в порядок испорченную амуницию: каждый воин должен был заботиться о собственном пропитании и своем обмундировании и вооружении. Каждый человек в монгольском государстве знал, какое ему отведено место и что он обязан выполнять. В мирное время часть воинов «переназначалась» на мирные специальности, но это тоже считалось службой. Проще говоря, в тогдашнем монгольском обществе Яса определяла службу всем, даже женщинам.

В этом всеобщем служении не было места лени или нежеланию заниматься делом, и только при таких условиях можно понять один из основных пунктов Ясы: «Существует равенство. Каждый человек работает столько же, сколько другой; нет различия. Никакого внимания не уделяется богатству или значимости». Когда начинались военные действия, место мужчин занимали женщины. Они выполняли мужскую работу и не жаловались, что это несправедливо. Монгольская женщина была женщиной особой породы — она с детства была приучена трудиться наравне с мужчинами, а если нужно — и сражаться. Единственные категории населения, которые выпадали из такого казарменного состояния, были священники любой конфессии (или жрецы), врачи и ученые. Священников хан уважал, не различая религий между собой, а врачей и ученых умело использовал: первых — для лечения жителей монгольской казармы, а вторых — для развития военной или инженерной мысли. Все равно ведь все новые научные открытия работали в его государстве на войну.

В качестве особого положения Яса вводила создание на всех дорогах почтовых станций или ямов (отсюда и наше слово ямщик), что позволило создать невероятную по качеству курьерскую службу (это тоже была мера, характерная для военного государства с необходимостью как можно быстрее доставлять донесения), Яса предполагала также строгий учет всех налогов и сборов, что затем помогло монголам очень легко держать в узде покоренные народы, которые подвергались принудительной переписи и установлению распределенной на все это население дани. Такой же цели следовало и еще одно установление, теперь уже относительно незамужних девиц: всех их в определенном возрасте нужно было показывать монгольским чиновникам (вне зависимости от происхождения или статуса, даже пленных), чтобы те могли отобрать лучших по красоте для ханского двора.

Все уголовные установления Ясы были направлены на поддержание порядка и мира в самом монгольском государстве. Среди законов не было практически милостивых к преступникам, их, так сказать, по законам военного времени надлежало найти и казнить. Наиболее серьезно карались проступки против религии, морали, обычаев самого хана или государства, а также против жизни и имущества отдельной личности.