Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

В последние годы жизни Улугбек и вовсе, кажется, отменил этих ханов, потому что одна сохранившаяся надпись в качестве назначенного хана называет малолетнего царевича, сына самого Улугбека. На короткое время после смерти Улугбека появился монгольский хан, оставшийся безымянным, но после него тимуриды больше не пользовались монгольской подставой. Сам Улугбек был женат на дочери Мухаммед-Султана, ведущей свой род от хана Узбека, вторая его жена была дочерью Махмуд-Султан-хана, так что он, как и Тимур, носил титул гурагана (царского зятя) и мог даже „ставить“ своего хана из собственной семьи — такая вот запутанная родословная история.

Улугбек мало интересовался военными походами своего отца, он, конечно, выделял для этих целей часть своего войска, но сам участия в походах не принимал. Изредка он посещал отцовский Герат, но вся его жизнь была сосредоточена в Самарканде. Шахруху же удалось отбить Хорезм у отделившихся от Золотой Орды узбекских ханов и восстановить там власть тимуридов. Он также ходил походами на запад, пытаясь там поддерживать порядок. Улугбек не занимался ни делами Хорезма, ни западными походами. Когда Шахрух пошел войной на мятежного Искандера, словно в насмешку для этого похода Улугбек выделил только… боевых слонов, этим помощь и ограничилась.

Более сложные отношения у него возникли с Ферганой, правитель которой не желал пребывать под властью Улугбека. Так что последнему пришлось вести с Ферганой войну. Эта война для Улугбека была не слишком удачной, его войско было разбито, и из всех городов удалось удержать только Андижан. Ферганские дела так запутались, что решать этот вопрос пришлось эмиру Шахруха. Уговорами, обещаниями, запугиванием хана Ахмеда удалось удержать область Ферганы внутри государства тимуридов.

Другая опасность для Самарканда исходила от соседнего Моголистана. Там тоже шла смута за смутой, такие же, как и на земле узбеков. Улугбеку удалось посадить на престол Моголистана своего ставленника, смуты приостановились. Зато снова осложнились отношения с узбеками, коим даже удалось разбить войско Улугбека во время похода последнего на восток, в сторону Иссык-Куля.

Поход состоялся в 1427 году, весьма памятный год для Улугбека. Узбеки были тогда столь же кочевым народом, что и жители Моголистана, владения тимуридов в стране узбеков были совершенно ненадежны: узбеки нападали на города и мгновенно отходили, оставляя после себя лишь разрушения. Воевать с таким противником Улугбек не умел. Когда Улугбек вернулся в Самарканд, туда же прибыл и Шахрух, тот решил провести показательное наказание для воинов, потерпевших поражение. Началось суровое разбирательство. Виновные в поражении были наказаны палками, а сам Улугбек на время отстранен от управления своей землей. Хотя потом Шахрух вернул ему власть, Улугбек пережил унижение очень болезненно: более он никогда сам не принимал участия в военных походах. И к концу его правления „джете“ из Моголистана и узбеки с востока постоянно тревожили спокойствие Самарканда, они стали не возможной угрозой, а неким хроническим бедствием, с которым Улугбек справиться не мог. Кашгар был потерян для него навсегда.

Монголы применили тут обычную для себя тактику: постоянно совершая набеги на земли Улугбека, они вынудили оседлых жителей просто покинуть эти места. При монгольском хане Эсен-Буке кочевники вполне удачно ходили походами на Туркестан, Сайрам и Фергану. В тридцатые годы XV века появился сильный узбекский хан Абулхайр, при нем государство тимуридов все время жило в страхе перед набегами кочевников. С этой угрозой не могли справиться и войска Шахруха. Через десять лет наместники Абулхайра уже сидели в Сагнаке, Сузаке и Узгенде.

Устройство общества в Герате и Самарканде было совершенно несходным. Если гератский владыка Шахрух создавал шариатское государство, то его сын — государство светское.

Как пишет Бартольд:

„…Самарканд жил при нем (Улугбеке, — Автор) той же жизнью, как при Тимуре, и двор Улугбека ничем не походил на двор его отца в Герате. В Герате государь по пятницам посещал мечеть, как простой мусульманин, ничем не ограждая себя от толпы, вследствие чего в 1427 г. могло быть совершено покушение на его жизнь; в месяц рамазан им строго соблюдался пост, даже во время путешествия; четыре раза в неделю, по понедельникам, четвергам, пятницам и субботам, ко двору призывались чтецы Корана. Шахруха называли мусульманским царем по преимуществу; к нему был применен хадис [53] Хадис — изречение из Корана, правило. об обновителе веры, являющемся в начале каждого столетия; строго преследовались запрещенные религией удовольствия; мухтасибам [54] Мухтасибы — специально назначенные лица, которые обязаны были следить за нравственностью военных чинов и за соблюдением религиозных обязанностей и исполнением повелений султана совместно с джанбашиями. , которых в городе было двое, был предоставлен полный простор; не соблюдалось даже старое правило, по которому мухтасибу не должно было быть дела до того, что происходило внутри частных домов; гератские мухтасибы могли входить в дома знатных людей и, если находили там вино, выливать его.

В 1440 г. Шахруху донесли, что погреба с вином остались только в домах царевичей Джуки и Ала ад-дауля (сына и внука Шахруха), куда мухтасибы не решались войти; Шахрух сам сел на коня, позвал мухтасибов с их подчиненными, вместе с ними отправился к царевичам, и вино было вылито в его присутствии.

В Самарканде в это время продолжались пиры с музыкой и пением; из Самарканда приглашались музыканты и певцы богачами других городов; в биографии ходжи Ахра-ра говорится о приглашении самаркандских музыкантов и певцов в Ташкент на пир, устроенный одним из местных богачей в начале 20-х годов XV в.

Замечательно, что на стороне Улугбека был самаркандский шейх ал-ислам Исам ад-дин, сын Абд ал-Мелика и преемник Абд ал-Эввеля; шейхи дервишей, нападавшие на Улугбека за отступление от правил шариата, были принуждены направлять свои обличения также против официального главы мусульманского духовенства. Шейх ал-ислам однажды построил новые бани и, празднуя окончание постройки, устроил пир, на который явились только женщины-певицы; мухтасиб Сейид-Ашик, назначенный на эту должность Улугбеком, обратился к шейх ал-исламу с резким упреком: „Шейх ал-ислам без ислама, по какому мазхабу (толку) дозволяется мужчинам и женщинам сидеть вместе и петь?““.

Улугбек не видел ничего дурного в увеселениях и нестрогом следовании канонам ислама. Само собой, его противниками стали все, кто требовал строгой веры, — наиболее враждебно были настроены дервиши. Но это не значит, что Улугбек был плохим мусульманином. Он прежде всего был заинтересован в распространении учености, недаром именно он велел построить медресе, которое и получило имя Улугбека. В этом учебном заведении должны были совершенствоваться таланты исламских ученых.