Александр Колпакиди - Литерные дела Лубянки

Поскольку дело Валленберга до настоящего времени продолжает оставаться без движения, я прошу Вас обязать тов. Абакумова представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации».

Существует мнение, что в последнем абзаце этой записки Вышинский настаивает не на том, чтобы закрыть дело и выпустить Валленберга (тогда бы была использована формулировка «прекратить дело»), а чтобы глава МГБ Абакумов представил план уничтожения арестованного как нежелательного лица для советского руководства.

Впрочем, эта записка порождает и еще одну версию причин ареста Валленберга — обычную бюрократическую неразбериху. Возможно, таким образом трансформировалась в ходе путешествия по инстанциям просьба шведского НКИД взять дипломата под защиту. А сообразив, что они натворили что-то не то, «Смерш» и МГБ «ушли в глухую несознанку», попросту не отвечая на запросы. Возникла та ситуация, когда держать человека тюрьме не за что, а выпускать — неприятностей не оберешься.

Надо было как-то выкручиваться из неприятного положения, и ведомства вывернулись самым простым способом. По официальной версии, Валленберг 17 июля 1947 года умер в камере Лубянской тюрьмы, о чем говорится в следующем рапорте на имя Абакумова:

«Докладываю, что известный Вам заключенный Валленберг сегодня ночью в камере внезапно скончался, предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда.

В связи с имеющимися от Вас распоряжениями о личном наблюдении за Валленбергом прошу указания, кому поручить вскрытие трупа на предмет установления причины смерти.

Начальник санчасти тюрьмы полковник медицинской службы Смольцев. 17.VII.47 г.».

Кроме того, на рапорте есть приписка Смольцева: «Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия. 17.VII. Смольцев».

Так что, похоже, Валленберг все-таки не умер, а был убит. Для этого достаточно было перевести его в спецкамеру «Лаборатории-Х», которая находилась рядом с Лубянской тюрьмой, и под видом лечения сделать смертельную инъекцию. Это не составляло никакого труда, тем более что начальник лаборатории Майрановский имел большой опыт в проведении таких операций начиная с 30-х годов. Разумеется, санчасть тюрьмы не была поставлена в известность о сделанной инъекции и констатировала смерть Валленберга в обычном порядке.

В это же время МИД получил указание отвечать на запросы шведов, что Валленберга в СССР нет. И уже 18 августа 1947 года Вышинский направил послу Швеции в СССР письмо, в котором, в частности, говорилось:

«В результате тщательной проверки установлено, что Валленберга в Советском Союзе нет и он нам неизвестен.

Действительно, 14 января 1945 года Министерство иностранных дел СССР получило краткое сообщение, основанное на косвенных данных одного из командиров воинских частей, которая вела бои в Будапеште, о том, что на улице Бенцур якобы был обнаружен Валленберг…

Проводились тщательные расследования и розыск Валленберга, однако это к положительным результатам не привело, а советский офицер, сообщавший о Валленберге, не найден. В лагерях для военнопленных и интернированных Валленберг также обнаружен не был…»

Впрочем, спустя 10 лет советское руководство официально признало, что Валленберг умер в 1947 году в Лубянской тюрьме от сердечного приступа. Эта версия и до сих пор считается официальной, хотя имеются некоторые основания утверждать, что он все-таки был убит.

Вместе с Валленбергом был арестован и ликвидирован на Лубянке его шофер, венгр Вильмош Лангфельдер.

Впрочем, существует версия и о том, что шведский дипломат был связан с советской разведкой еще с 1930-х годов. Эту версию подтверждают генералы КГБ В.А. Крючков и С.А. Кондрашев [319] Безыменский Л. Будапештская мессия – Рауль Валленберг. М., 2001. С. 148–163; Колпакиди А. Ликвидаторы КГБ. М., 2004. С. 375–382. .

В истории «холодной войны» убийства двух эмигрантов-украинцев Льва Ребета и Степана Бандеры занимают особое место. Одна из них — экзотичное средство умерщвления жертв. Другая причина — исполнитель после завершения миссия стал «невозвращенцем» и сдался западногерманским властям. Третья причина — Москве пришлось признать свою роль в этих «ликвидациях». И наконец, четвертая — историки до сих пор не могут понять, чем реально могли угрожать Советскому Союзу обе жертвы.

Хотя с момента смерти Степана Бандеры прошло более сорока пяти лет, до сих пор непонятны мотивы его «ликвидации» агентом Москвы. Зачем Никите Хрущеву потребовалось убивать лидеров стремительно терявшего популярность политического движения?

Если он хотел спровоцировать раскол среди лидеров ОУН, то делать это нужно было значительно раньше и не таким изощренным способом. До 1961 года считалось, что Лев Ребет умер естественной смертью. Сердце не выдержало колоссальных нагрузок. Обычная смерть сверхактивного политика. «Сгорел» на работе.

Если Лев Ребет погиб из-за своей литературной деятельности, в начале пятидесятых годов прошлого века он написал книги «История нации» и «Формирование украинской нации», то его труды не представляли опасности для советской власти. С ними было знакомо очень мало западноукраинских националистов. У УПА были свои идеологи, за которыми активно охотились советские правоохранительные органы.

Степан Бандера не подходил на роль главного практика и лидера движения. Какой он лидер, если к середине пятидесятых годов прошлого века некогда единая ОУН фактически распалась на три автономные организации. Да и сам он перестал быть реальной политической фигурой еще в 1941 году, когда немцы отправили его концлагерь. Когда он вышел на свободу, на территории Западной Украины уже действовала УПА. И реально она ему не подчинялась.

Оказавшись на Западе, Степан Бандера, стремясь к власти, разрушил созданную до него систему. Раскол в эмигрантских организациях ОУН привел к распылению сил и превращению некогда единой и могучей боевой силы, способной на равных противостоять СССР, Польше и Германии, в сообщество мелких эмигрантских организаций, живущих воспоминаниями о прошлых делах. Гибель Степана Бандеры, наоборот, на какое-то время сплотила их.

Единственное аргументированное объяснение решению Москвы ликвидировать Льва Ребета и Степана Бандеру — некомпетентность и волюнтаризм советских руководителей различных рангов во главе с Никитой Хрущевым.

Они совершили две ошибки. Выбрали не те мишени и не того исполнителя. Доверять уголовнику, а не преданному советской власти боевику такое задание было неразумным решением. Инга Поль легко смогла распропагандировать своего супруга и заставить уйти на Запад.