Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

Это — один из штрихов той политики, что велась Советской властью в отношении церкви и священнослужителей. Зюганов же, видать, начитался брехни того же Яковлева, который дал волю своей буйной фантазии, живописуя «зверства большевиков».

«Веками, как величайшую святыню, Россия хранила и пестовала свое соборное, всенародное единство. К XIX веку его древняя формула облеклась в знаменитый трех-составный чеканный лозунг: «Самодержавие. Православие. Народность». Пройдя в XX веке через горнило гражданской войны и репрессий, удушающих идеологических догм и духовного геноцида, будучи после всего этого внезапно и беспощадно втиснута в «демократические», чуждые ей рамки общественного и политического бытия, Россия нашла в себе силы вернуться к исконным святыням. В области религиозной это очевидно — Православие сохранило себя полноценным явлением на протяжении тысячелетней Руси», — пишет Зюганов в книге «Держава». (Издание 2-е, доработанное и дополненное, М., Информпечать, 1994 г., стр. 112)

Знаете, как-то трудно верится в пастораль, вышедшую из-под вдохновенного пера Геннадия Андреевича, — в нарисованное им «соборное, всенародное единство» господствующего класса российских помещиков и жестоко эксплуатируемых им крепостных крестьян. «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину вы оставляете? То, чего отнять нельзя, — токмо воздух!» — с горечью и болью сердечной восклицал Радищев, наблюдавший своими глазами тяжелую жизнь российского народа.

Но если все прошедшие века Зюганов представляет исключительно в благолепном сиянии, то весь советский период истории изображает как самый мрачный в жизни народа: «горнило гражданской войны и репрессий», «удушающие идеологические догмы», «духовный геноцид». «Удушающими идеологическими догмами» он называет коммунистическую идею, марксизм-ленинизм, бывшие краеугольными камнями Программы КПСС. Но ведь сам лидер КПРФ пропагандой этих «удушающих догм» занимался больше 20 лет и, надо полагать, они, «удушающие догмы», неплохо кормили его, иначе, почему вдруг он решил сменить математическое поприще и стал делать партийную карьеру?

Нарисовав мрачную картину советских времен, Зюганов с удовлетворением констатирует: едва Россия была втиснута в «демократические» рамки (а случилось это после свершения августовской буржуазной контрреволюции 1991 года — Н.Г.), она вернулась к своим «исконным святыням» — православию. И не только. «Не менее бурно восстановительный процесс исторической преемственности развивается и в общественно-политической жизни страны», — пишет далее Зюганов. Получается что, восстановление буржуазного государства — это благо? Да читают ли члены КПРФ подобные «научные сочинения» своего шефа?!

А посмотрите, как Зюганов трактует истоки Великой Победы Советского Союза над фашистской Германией!

«Меня некоторые соратники осуждают, но я все же считаю, что одной из главных ошибок наших предшественников была вражда с церковью. Примирились только в войну, когда фашисты взяли за горло и стало ясно, что без веры, без корней нам не одолеть супостата... — говорит он в интервью «Парламентской газете» (№ 35, 19 февраля 2000 г.). А в книге «Верность», вышедшей в 2003 году, утверждает:

«7. Внутри коммунистической партии на протяжении всего существования СССР с переменным успехом боролись две мощные группировки. Одна из них видела в Советской Державе естественного исторического и геополитического преемника тысячелетней Великой России. Другая рассматривала нашу страну и народ только как «хворост в костре мировой революции». Гонения на Церковь в значительной мере объясняются влиянием именно антирусской, космополитической, троцкистской группировки.

8. С началом Великой Отечественной войны обстановка существенно изменилась. Война отодвинула на второй план все вопросы, кроме одного, самого главного: быть или не быть России и русскому народу?». (Стр. 390-391)

«В этих условиях, — продолжает Зюганов, — обращение партии к чувству глубокого и искреннего народного патриотизма, к нравственно-религиозным традициям Святой Руси предопределило нашу Победу. В области внутриполитической наметился поворот к национальным ценностям, отказ от доктринерских мифов, от русофобии, от оголтелой антицерковной кампании. Именно эти перемены легли в основание еще одного чуда — невиданно быстрого восстановления народного хозяйства, разоренного войной». (Там же, стр. 391).

Вот так в угоду своей доктрине Зюганов перечеркивает невиданный массовый героизм, самоотверженность, жертвенность многонационального советского народа на фронте и в тылу. Именно им, миллионам известных и безымянных героев, мертвых и живых, страна обязана своей свободой и независимостью, именно благодаря трудовому подвигу миллионов советских людей страна восстала из пепла разрухи. А Зюганов все это приписывает неким «нравственно-религиозным традициям» и отказе от «антицерковной кампании», тогда как взаимное потепление церкви и государства произошло уже к середине тридцатых годов, к моменту принятия Конституции СССР.

«С другой стороны: священников почти 20 тысяч в тюрьмах сидело, а когда война началась, вдруг почувствовали, без православного миросозерцания невозможно одолеть этого зверя. Сталин пригласил высших иерархов, а те сказали, для начала давайте выпустим заключенных. Выпустили. Потом собрали поместные соборы и так далее», — говорит он на пресс-конференции. («За СССР», № 1 1997 г.)

По Зюганову получается: выпустили священников — и «одолели зверя». А, повторяю, массовый героизм и патриотизм советских людей, коммунистов, которые первыми вставали из окопа и шли в атаку, не в счет.

Лидер КПРФ в угоду определенным кругам вполне сознательно искажает суть происходившего. И делает это мастерски. Факт встречи Сталина с высшими иерархами был? Был, и это широко известно. Значит, поверят и в то, что Зюганов накручивает вокруг реального исторического факта. А поскольку лидер КПРФ вовсю заигрывает с церковью, он преподносит этот факт так, будто когда стало невмоготу сражаться с Гитлером, Сталин обратился за подмогой к высшим иерархам церкви, а те сказали: нет, голубчик, выпусти-ка сначала наших священников из тюрем. И вот когда Сталин все это сделал, то и пришла победа.

Как же на самом деле проходила встреча Сталина с «высшими иерархами», что ей предшествовало и какие решения были приняты?

Впервые об этом сказано в шестом номере журнала «Агитатор» за 1989 год в статье В.В.Алексеева «Неожиданный диалог». Фрагменты ее под заголовком «Сталин и православная церковь в годы войны» писатель Михаил Лобанов включил в составленный им сборник «Сталин», вышедший в московском издательстве «Новая книга» в 1995 году. Эту публикацию процитирую полностью, поскольку сейчас вряд ли эта книга доступна широкому читателю.