Лидия Сычёва - Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации

Победителем из таких сражений всегда выходит живая жизнь, которая ставит прямые и остронелицеприятные вопросы. Да, Иркутск — культурная столица Сибири. Но почему в самом центре города расположилась «шанхайка», местный «черкизовский рынок»; и как можно мириться с тем, что китайские торговцы буквально «выгрызают» исторические кварталы города, превращая их в декорации для съемок фильма про бомжей? Неужели культура так оторвана от жизни, что ей нет дела до того, что творится в центре города? Или влияние местной интеллигенции столь ничтожно, что ее глас слышен только на «круглых столах», где она рассуждает о том, что «масскультура выстраивает новую форму человечности»?

В Иркутске в образцовом состоянии находится Мемориал павшим в Великой Отечественной войне (за что огромное спасибо сибирякам!), на улице Энгельса есть настоящий резной дворец — Дом Европы, где часто проходят встречи с деятелями культуры, но деревянный Иркутск «тает», его жгут, дома сносят, и вопрос сохранения архитектурного наследия для города первостепенен.

Леонид Бородин, Валентин Распутин, Александр Вампилов — Иркутск не случайно называют еще и литературной столицей Приангарья, но что будет завтра? Сохранится ли литературный журнал «Сибирь», который, конечно, убыточен с точки зрения финансов, но где же будет печататься восходящая звезда русской поэзии Василий Попов из Ангарска или щедро одаренный прозаик Андрей Антипин из села Казарки Усть-Кутского района?! Как же они раскроют свой талант, как прославят родную землю, если у них не будет опоры и поддержки дома?!

Вампиловский фестиваль — это не только спектакли, творческое общение, но и возможность возвращения к первоосновам жизни (что, кстати, было характерно и для творчества «Сибирского Чехова»). Сибиряки понимают, что от них ждут не только выработки новых общественных ориентиров, но и следования им. Только так можно реабилитировать изрядно скомпрометированное в постсоветское время звание русской интеллигенции.

60-е годы ХХ века земляне, открывшие космическую эру, грезили новыми галактиками. Писатели-фантасты рисовали заманчивые картины путешествия в иные миры, населенные инопланетянами. Там, на просторах Вселенной, искривлялись пространство и время, по-иному текла жизнь, и потому самой трудной задачей для землянина становилось сохранение своей человеческой сущности…

Мы и не заметили, как эти грезы сбылись. Причем самым комфортным для человека способом — не надо ни космических кораблей, ни долгих путешествий, ни изнурительных тренировок. Новые миры открылись вслед за изобретением Интернета (разработка этой «темы», кстати, стала реакцией минобороны США на запуск в СССР искусственного спутника). «Виртуальная реальность» сегодня не является чем-то эфемерным, она в действительности существует, и люди, скитаясь по пространствам Мировой паутины, становятся иными. Это доказывают многочисленные исследования. Американский педагог Марк Пренски ввел такое понятие, как «цифровые аборигены» — это те, кто родился и вырос в окружении компьютеров, игровых приставок, mp3-плееров, видеокамер, сотовых телефонов. Для них Интернет стал неотъемлемой частью мира, и потому сегодняшние дети думают и обрабатывают информацию совсем не так, как их предшественники. Доктор Брюс Д. Перри из Медицинского института Бэйлор Хьюстонского университета утверждает, что «…мозг наших учеников претерпел физиологические изменения и отличается от нашего… мы можем с уверенностью сказать, что изменился их образ мышления».

Так формируется новое, цифровое поколение землян. Еще неизвестно, какой «финт» сделает человеческая история через каких-нибудь лет пятьдесят, но одно уже ясно сейчас — научная фантастика переживает упадок жанра, потому что не поспевает за скоростью «цифровых изменений». Это видно даже на бытовом уровне: десять лет назад мобильный телефон был аксессуаром для избранных, а сегодня сотовая связь доступна для трети жителей самого бедного на планете африканского континента.

Цифра активно завоевывает и Россию: у нас 42 млн интернет-пользователей (36 процентов от общего числа жителей страны). Вроде бы в мировых масштабах и немного — россияне составляют 2,4 процента от всей аудитории Интернета (1,7 млрд). Но зато у наших «цифровых аборигенов» шире виртуальный выбор — на одного пользователя в Рунете приходится больше сайтов, чем в среднем в мире (в России 15 млн сайтов, что составляет 6,5 процента от всей сети).

Тут бы и порадоваться: ай да мы, ай да молодцы! Но что это за сайты и чем заняты в «виртуале» наши «цифровые граждане»? Ответы на эти и многие другие вопросы обсуждались в ходе Недели безопасного Рунета. Тема «Угрозы детям, взрослым и обществу из Интернета: положение в России» говорит сама за себя — «о дивный новый мир» оказался совсем не похожим на четвертый сон Веры Павловны или на модель общества всеобщего благоденствия. Так, в лидерах запросов в Интернете прочно держится слово «порно» (в месяц только на Яндексе 28 млн поисков). «Игра» котируется пониже — 21 млн запросов. На фоне этих двух основных увлечений цифрового населения как-то окончательно завял «секс» — 5 млн поисков. «Любви» еще меньше — 4 млн запросов…

Но вернемся к порно, ибо даже самый благочестивый и целомудренный пользователь Рунета безо всяких специальных поисков обязательно столкнется с этой напастью. Гениталии и картины совокуплений лезут изо всех щелей — в виде спама, всплывающих картинок, «сопровождения» к самым неожиданным темам, будь то реклама детской одежды или книжный сайт. «Мы практически не имеем успешных судебных историй, связанных с пресечением интернет-порнографии, использования детей в этой истории, потому с помощью наших законов и правоприменительных практик пока не удается ухватить этот вид преступности, довести ее до ответственности», — заявила член Общественной палаты Ольга Костина.

Не правда ли, странно? Периодически «цифровых граждан» за публикации в сети привлекают к ответственности, особенно часто по печально известной 282-й статье («Разжигание розни»). Почему же за «детское порно», «школьное порно» и прочие преступления педофилов только журят?! То, что власть борется с теми, кто ее оскорбляет или подрывает ее устои, вполне объяснимо. Но почему она так мягка к педофилам — реальным и виртуальным?! Неужели педофилы ей милей экстремистов? О. Костина рассказала, что «Общественная палата работала вместе с Госдумой в прошлом году по поправкам в законодательство, которые касались ужесточения наказаний за преступления против детей. Поправки шли с трудом — мы наблюдали невидимое, но очень плотное противодействие».