Татьяна Блаватская - Ахейская Греция во втором тысячелетии до н.э.

Число приведенных примеров легко умножить, так как идеализация Диомеда в эпосе очевидна. Все это несомненно говорит о благоприятном отношении ахеян к аргосским басилеям в конце XIII — начале XII в. Сопоставление этой тенденции эпоса с отсутствием в нем прямых указаний на зависимость Диомеда от Агамемнона [696] В ахейском «Каталоге кораблей» иногда ясно говорится о подчиненном положении некоторых «младших» вождей (Il., II, 567). и с описанным выше обликом крепости-дворца в Тиринфе позволяет характеризовать Тидида как достаточно автономного правителя, мало в чем уступавшего микенскому династу. Участие же его в Троянском походе явилось следствием существования союзных отношений, связывавших издавна ахейских владык.

Ахейский военно-политический союз родственных царств и племен можно сравнить с теми большими объединениями племен и царств, которые отмечены в середине I тысячелетия у скифов и фракиян, на рубеже нашей эры — у галлов, позднее — у германцев. Видимо, эта форма политического сосуществования была наиболее устойчивой, обеспечивавшей наилучшие условия объединениям независимых царств. [697] Особенно сильной могла быть независимость островных анактов, таких, как второй богатырь эпоса Аякс Теламонид Саламинский или правитель Кеоса. Довольно рано деятельность ахейских военно-политических союзов вышла за пределы страны.

Длительный контакт с населением Кикладских островов позволил ахеянам распространить свое влияние прежде всего на северную часть этих островов, остававшуюся вне критского влияния. [698] Е. Н. Gallet de Santerre, Delos primitive et archaiçae, Paris, 1958, pp. 54-59. Уже в XVI—XV вв. на некоторых островах заметны устойчивые связи с материком. С конца XV в. можно говорить о прочном господстве ахеян не только над Саламином или Эгиной, но и над Делосом, Кеосом, Паросом, Наксосом, Мелосом. Здесь раскрыты центры ахейской культуры, доставившие неопровержимые свидетельства их полной «ахеизации». Достаточно назвать Филакопи на Мелосе или немного ему уступающий город на Делосе. [699] Ibid., pp. 107-112. Интенсивная ахейская политика в Эгейском море имела успех на Кипре. Если с 1600 по 1400 г. связи ахейского материка с Кипром были довольно редкими и ограничивались, по-видимому, одними лишь торговыми контактами, [700] H. W. Catling, Cypriot bronze work in the Mycenaean world, Oxford, 1964, pp. 35-38. то в 1400—1200 гг. происходит большее сближение. Во всех кипрских центрах появляется в большом количестве «микенская» керамика, возникают местные традиции, повторяющие ахейские каноны. В конце XIII в. на Кипр произошло переселение ахеян, выстроивших там много типично ахейских городов. Раскопки в Энкоми, Синде и Китионе [701] V. Karageorghis, Fouilles de Kilion, — BCH, vol. LXXXIII, 1963, pp. 364-370. показали, что это вселение ахеян прервало развитие местной кипрской культуры (позднекипрский II период) и определило новое направление истории острова.

Естественно, что в своем проникновении на острова ахеяне должны были столкнуться с интересами Крита. Скудные данные традиции показывают, что критские цари пытались обосноваться на берегах материковой Греции, но удалось им это лишь на территории Аттики. [702] [Apollod.], III, 15, 8; Paus., I, 27,9; Plut., Thes., 15. Усиление флота ахейских царств привело к решающему столкновению враждебных сил, закончившемуся завоеванием Крита ахеянами и разрушением его столицы — Кносса — около 1400 г. Дж. Пендлбери отметил, что опустошение Крита явилось результатом хорошо организованной военной экспедиции. Это наблюдение подтвердилось той внезапностью, с которой, погибла около 1410 г. критская апойкия на Родосе, в Трианде. [703] Дж. Пендлбери, Археология Крита, стр. 247-051. A. Furumark, The settlement, pp. 177-183. С. Доу относит падение Крита к 1480 r. и считает, что гегемоном в этой операции были Микены (Dow, The Greeks, pp. 14, 31-32, № 43). Можно полагать, что уничтожение талассократии Миноса действительно явилось результатом деятельности какой-то крупной и хорошо слаженной коалиции ахейских династов не только материковых, но и островных государств. Вряд ли можно согласиться с ведущей ролью Микен уже в это время. С. Доу воссоздает поход против Крита по образцу Троянской войны. Но микенские фолосы, датируемые 1460—1400 гг. (рис. 42, 44), и следы критской военной добычи в фолосах Дендры, Бербати и Траганы позволяют думать, что в XV в. между участниками ахейских федераций было гораздо большее равновесие, чем в XIII в. Видимо, после завершения войны созданная для критского похода федерация анактов распалась. Позднее возникали временные коалиции подобно сотовариществу Аргонавтов. [704] Her., I, 2; IV, 179; VII, 197; Paus., IX, 34, 4; Pindar, Pyth. 4. Но, по-видимому, деятельность ахеян в Восточном Средиземноморье в XIV — начале XIII в. не требовала постоянного объединения.

Экономические связи с Египтом, установившиеся между 1425—1300 гг. и достигшие своей кульминации, как отмечает Фурумарк, в XIII в., должны были играть заметную роль во внешней политике ахейских анактов. Пока что неизвестно, какие именно государства Греции вели коммерцию с южным соседом. Новые находки показывают, что мореходы не только Аттики, но и Южной Этолии плавали в Египет. Эти данные вводят поправки к выводу Ф. Стаббингза о том, что вся «микенская» керамика, найденная в Египте, происходит с Родоса и Кипра. [705] Скарабей с именем Аменофиса III (1405—1370) найден в некрополе Агиос-Илиос в Этолии (Daux, Chronique 1963. p. 763), картуши Рамсеса II (1301—1234) происходят из склепов № 1 и 104 в Перати, в Аттике (Е. Vanderpool, News letter from Greece, — AJA, vol. 65, 1961, p. 300); F. Stubbings, Mycenaean pottery from the Levant, Cambridge, 1951, pp. 20-101.

Более тесными были деловые связи с мелкими царствами сиро-палестинского побережья, находившимися под главенством Египта, причем контакты эти сохранялись и в XII в., как показывают находки сиро-египетских цилиндров в Перати.

Интересные подробности общения ахеян с этими землями доставили раскопки в Угарите. Деловые связи, установившиеся еще в XV в., продолжались [706] C. A. Schaeffer, Ugaritica, vol. IV. Paris, 1962, p. 148. и после подчинения этого небольшого царства Хеттской державе в XIV в. Подобно критянам, жившим в Угарите в XVIII—XV вв., ахеяне имели здесь обособленный квартал. Такое постоянное «ахейское подворье» обеспечивало непрерывность контактов. [707] Данный вопрос освещен С. Сегертом (S. Segert. Ugarit und Griechenland. — «Das Altertum», Bd. 4, 1958, Ss. 67-80). Хотя автор верно отметил некоторые культурные заимствования обоими народами, но он ошибается в том, что ахейские пантеон и эпос возникли под влиянием угаритских. Возможно, что постоянная фактория ахеян в Угарите обеспечивала связи не только с самими угаритянами, но и с лежащим к востоку касситским Вавилоном. О контактах с последним говорят найденные в Фивах цилиндры-печати.

Связи ахеян с западным побережьем Малой Азии были сложнее и не ограничивались только торговлей. Пользуясь тем, что местное население не везде могло дать им отпор, ахеяне заселили некоторые участки малоазийского побережья. Видимо, уже в те времена проблема выселения избыточного населения стояла очень остро в ахейской Греции, обладавшей ограниченными земельными ресурсами.