Честер Старр - Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи

Император стоял над всеми. После того как его выбрала армия, он не признавал никаких земных ограничений и представлял себя посланником некоего божества. Например, Константин считал, что ему покровительствуют, во-первых, Солнце, а во-вторых, Аполлон. В конечном итоге он сделал выбор в пользу христианского Бога как наиболее могущественного покровителя, которого смог найти. Императора окружала роскошь, и он соблюдал множество установленных норм. Это было нужно для его прославления и защиты. Императору помогала невероятно разветвленная бюрократия, которая придерживалась строгой иерархии и в конечном итоге на нижнем уровне заканчивалась городскими советами. Однако возможное усовершенствование бюрократического аппарата не может скрыть тот факт, что прежние тонкости и компромиссы, которые давали подданным ощущение значимости, были отброшены. Система сдерживаний и противовесов с целым штатом «шпионов» не могла компенсировать снижение лояльности управляющих или управляемых.

Армия в этой социальной структуре стояла практически особняком. Она была разделена на приграничные наследственные формирования и основную мобильную полевую армию. В этой полевой армии значительно по сравнению с прежней практикой возросла численность конницы. В ее ряды принимали больше, чем раньше, германских наемников, количество которых в IV веке еще увеличилось.

Поздняя империя на время восстановила внутренний порядок, хотя провинции так никогда и не получили того мира и налаженной системы, которые существовали во II веке. Произошло даже некоторое экономическое возрождение, а вместе с ним появилось интересное культурное явление, причем как в христианских, так и в языческих кругах. Восстановление империи также имело исключительное значение в двух других аспектах: христианство получило еще одно столетие относительного мира для развития своего учения и организации, а завоеватели-германцы V века благодаря продолжающемуся воздействию классической цивилизации стали значительно более цивилизованными, чем племена III столетия. И все-таки жесткая структура Диоклетиана и Константина, хоть и сохранила основы империи вплоть до 400 года, сделала ее падение на Западе неизбежным.

Потрясающую картину Поздней империи с ее тоталитарной политической структурой и деспотическим государственным социализмом рисуют указы IV века из Кодекса Феодосия, жестокие страницы которого заставляют современного либерала содрогаться. Однако само повторение и категоричность этих указов позволяют предположить, что правовая картина была не совсем такой, как кажется. В действительности внутренняя структура империи на Западе, несмотря на тоталитарный контроль, подвергалась быстрому разложению.

В сельской местности владение землей уже в предшествующие столетия, похоже, неуклонно сосредотачивалось в руках небольшого круга людей. Существовала тенденция делить эти огромные поместья на две части: одну возделывали свободные арендаторы или семьи рабов, которые платили деньгами или продуктами за пользование ею, вторую обрабатывали непосредственно для нужд владельца те же арендаторы, только уже трудясь принудительно. В течение III века часть огромных императорских владений перешла в руки настойчивых частных лиц, которые могли лучше обеспечить их возделывание. Мелкие землевладельцы часто искали покровительства местных магнатов ( патроциния ) ради экономической поддержки или защиты от солдат империи и варваров-захватчиков. Там, где крестьяне жили разрозненно, они стремились сплотиться вокруг какого-то сильного человека.

К IV веку обычная форма организации сельской жизни в западных провинциях все больше напоминала будущее средневековое поместье – почти полностью самообеспечивающую сельскохозяйственную систему, зависящую в социальном, экономическом и даже политическом плане от феодала. Крупные землевладельцы продолжали занимать высшие государственные посты, однако все чаще покидали тесные, шумные, наводящие уныние города ради огромных вилл в сельской местности, где могли наслаждаться охотой, спортом и вести более независимую жизнь. Теоретически императорские приказы все еще имели силу в этих поместьях, однако на деле сельская аристократия получала все больше свободы действий.

Если раньше правители часто поддерживали крестьян против землевладельцев и имперских чиновников, то теперь потребности казны и снижение численности населения заставили императоров прийти к согласию с крупными землевладельцами, которые единственные могли заставить «сельскохозяйственный механизм» работать. Возможно, с конца III века крестьяне были связаны со своими земельными участками, то есть, если говорить кратко, они становились крепостными – свободными по закону, но по закону же не имеющими права покинуть свои наделы. Далеко не все крестьяне восприняли такое изменение спокойно. В IV веке в сельских областях часто возникали волнения, а в V веке крестьяне иногда обращались за помощью к германцам, которые могли освободить их от ужасного социального и экономического гнета разрушающейся имперской системы. Один священник тех лет зашел настолько далеко, что утверждал, будто «в районах, захваченных варварами, у всех римлян есть только одно желание – чтобы им больше никогда не понадобилось перейти под власть Рима».

Патрон тех людей, что теперь были крепко связаны с земельными участками, мог требовать лишь выплат, закрепленных законом или правилами поместья, взамен они получали местного защитника от жадности служителей империи. Так в течение IV века исподволь складывалась структура устойчивых независимых ячеек, включавших аристократов и крестьян, которая смогла пережить разрушение имперской системы на Западе.

Развитие сельской автономии оказало пагубное влияние на города, которые представляли основные формы организации во многих областях. Положение городских слоев ухудшило и то, что торговля и производства так и не оправились от ударов III века полностью. Сокращение площади городов ярко демонстрирует необычайно малая длина окружающих города стен, спешно возведенных в ту эпоху. Торговля с отдаленными территориями умирала, и от этого Запад пострадал особенно сильно.

Шагом огромной важности стало основание Константинополя, который Константин освятил в 330 году, поскольку восточные провинции все больше сосредотачивали свою обширную экономическую деятельность вокруг этого города. После 364 года империя обычно существовала в виде двух, по сути, независимых государств. Одно находилось под властью императора, жившего в Константинополе, другое повиновалось императору Запада, резиденция которого тогда находилась в Северной Италии – в Милане или Равенне. При этом политическом разделе наиболее развитые в экономическом отношении области отошли правителю Константинополя. Тогда как эта часть оказалась достаточно сильной, чтобы выстоять и превратиться в основу Византийской империи, ресурсы западных провинций не смогли обеспечить сохранение единства государства. Этот раскол заметен не только в политике и экономике, но и в области культуры: Восток говорил по-гречески, а Запад на латыни, мыслители, которые в совершенстве знали бы оба языка, теперь были крайне редки.