Сигизмунд Миронин - Миф о притеснениях учёных в СССР Сталиным

4 октября 1946 года академик-секретарь АМН В. В. Парин во главе делегации медиков, куда входят и крупные советские онкологи, летит в США. Там он принимает участие в специальной сессии ООН о международном сотрудничестве, где доклад делает Молотов. Парин, посоветовавшись с Молотовым, передает 26 ноября 1946 года в Американо-русское медицинское общество уже принятую к печати в СССР рукопись книги Роскина и Клюевой и образец круцина (который к этому времени давно утратил свою активность). И дело не в том, что препарат оказался неэффективным, а в том, что это было сделано с нарушениями законов СССР. Я не хочу сказать, что законы были правильными, но они были Видимо, это стало основанием для критики Сталиным Молотова и охлаждением к последнему [326] 326 . Голубовский М. 2003. .

Клюева, подстегиваемая успехом и растущей популярностью, стремилась к большему. Она пишет два обращения на имя Жданова с уверениями о громадном значении работы. Мудрый профессор Роскин предчувствовал опасность чрезмерной активности и напоминал: "Не буди лихо, пока оно тихо". Если бы Клюева была просто его соавтором, он, возможно, и удержал бы ее. Но она была еще и женой и настояла на своем. Письма Жданову идут за двумя подписями. Оба письма возымели действие! После первого — в апреле 1946 года (нашлось надежное номенклатурное лицо для передачи письма) из ЦК была быстро спущена позитивная резолюция — "поддержать и доложить" [327] 327 . Голубовский М. 2003. .

Выделяется площадь, штат лаборатории обещано расширить до 55 человек. Казалось бы, о чем еще мечтать? Однако в честолюбивые планы Клюевой входило не только организовать наработку и анализ препарата. Она хотела держать под своим контролем весь процесс и самостоятельно вести клинические испытания: иметь небольшую клинику (не будучи врачом-онкологом). И это тоже удалось. Но, как в сказке о рыбаке и рыбке, показалось мало. К ноябрю 1946 года штат номинально увеличился до 99 человек. С ростом штата, естественно, росли и технические трудности, и неурядицы (это обычно). В неистовом нетерпении Клюева пишет новое письмо Жданову. Тон письма авторов весьма требователен: "Мы работаем в условиях постыдной нищеты" [328] 328 . Голубовский М. 2003. . Дозвольте спросить, а разве их коллеги в то время работали в условиях "бесстыдной роскоши", разве рабочие жили лучше?

Уже 21 ноября Жданов принял в Кремле Роскина и Клюеву. Через 4 дня они опять были вызваны Ждановым в Кремль, куда в те же часы приглашены лица из высшего эшелона: Ворошилов, Деканозов, Мехлис, прокурор СССР Горшенин, замминистры и даже люди из Министерства кинематографии! На уровне Совмина подготавливается решение о поддержке работ по круцину. Уже 7 декабря проект был представлен зампреду Совмина Берии. 23 декабря 1946 года Сталин подписал Постановление "О мероприятиях по оказанию помощи лаборатории экспериментальной терапии профессора Н. Г. Клюевой". Постановление было секретным и опубликованию не подлежало [329] 329 . Голубовский М. 2003. .

Вот как действовал Сталин, когда был убежден, что впереди будущее открытие.

Несмотря на обстановку секретности, в январе 1947 года Клюева и Роскин приглашают Смита в секретный институт. В бумагах Жданова авторы обнаружили запись: "Я думаю, что Смита не надо было пускать в Институт". Возникает цепочка фактов, похожих на предательство. Интерес посла — демарш американской разведки, приглашение к сотрудничеству -подкуп, передача машинописи уже сданной в печать книги коллегам в США — низкопоклонство перед иностранцами и разглашение государственной тайны [330] 330 . Голубовский М. 2003. . Сталин не хочет раскручивать дело через госбезопасность и решает ограничиться судами чести. Все-таки круцин может стать открытием.

Жданов лично начал следствие, вызывая на допрос в Кремль Клюеву, Парина, министров и их замов. При этом он вел беседу-допрос, а протоколы немедленно направлялись через Поскребышева Сталину. У всех вызванных были взяты письменные объяснения о процессе передачи книги и образца круцина в США. Наконец, 17 февраля 1947 года Клюева и Роскин вызываются в Кремль на заседание Политбюро, которое вел сам Сталин. По записанному рассказу Роскина, Сталин в конце заседания показал находящуюся в его руке книгу "Биотерапия злокачественных опухолей" (напечатана ограниченным тиражом) со сделанными на полях многими замечаниями и изрек: "Бесценный труд!" Видимо, книга произвела на него впечатление [331] 331 . Голубовский М. 2003. .

В тот же день поздно вечером в кабинете Сталина, как установили историки, собралась верхушка: Молотов, Жданов, Берия, Микоян, Маленков, Вознесенский и Каганович. Был решен вопрос об аресте Парина, смене руководства Минздрава и суде чести над обласканными властью биологами. 25 марта 1947 года Жданов представляет Сталину проект постановления о "судах чести", через три дня проект утверждается Политбюро. Сценарий суда таков: составляется проект обращения из парткома в суд, назначенные начальством члены суда ведут допрос обвиняемых. Потом происходит суд с назначенным общественным обвинителем. Затем обвиняемым дают последнее слово. После этого выступает общественный обвинитель [332] 332 . Голубовский М. 2003. .

Был назначен новый министр здравоохранения И. Е. Смирнов. Он был приглашен на встречу со Сталиным в Большой театр, где в тот вечер шла опера "Князь Игорь" [333] 333 . Есаков В. Д. и Левина Е. С. 2002. С. 204. .

13 мая 1947 года Сталин вызывал в Кремль писателей Фадеева, Горбатова и Симонова. Симонов в 1988 году опубликовал свои воспоминания по сделанным сразу дневниковым записям. Сталин говорил о "нашем советском патриотизма", чтобы не было "преклонения перед иностранцами… В эту точку надо долбить много лет, лет десять надо эту тему вдалбливать".

Суд чести продолжался три дня — с 5 по 7 июня 1947 года — в зале заседаний Совета министров, где собрался, как пишут авторы, весь ареопаг советской медицины — 1500 человек. В концовку обвинительной речи Жданов вставил ключевые слова: значение этого дела -предупреждать "каждого советского патриота быть постоянно бдительным, не тушить ни на минуту своей ненависти к враждебной буржуазной идеологии". Вот несколько фраз из заключительной речи общественного обвинителя профессора Военно-медицинской академии П. А. Куприянова: "…своими действиями они способствовали рассекречиванию препарата КР и передаче его американцам, чем было поставлено под удар советское первенство в этом открытии и нанесен серьезный ущерб советскому государству" [334] 334 . Голубовский М. 2003. .

На суде Роскин согласился считать личной ошибкой согласие на передачу рукописи. В решении суда сказано,что профессора Клюева и Роскин "не проявили себя как советские граждане и продолжали быть неправдивыми". Им объявлен "общественный выговор" [335] 335 . Голубовский М. 2003. .