Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

В декабре 1918 г. граф Чернин, который возглавлял в Брест-Литовске делегацию Австро-Венгрии, в связи с упоминанием о мирных договорах Брест-Литовском и Бухарестском [110] Бухарестский мирный договор 1918 г. — сепаратный мирный договор, заключенный Румынией с государствами Четверного союза 7 мая 1918 г. , сделал несколько интересных заявлений, проливших свет на положение дел, существовавшее между Германией и двуединой монархией, в то время, когда война еще продолжалась. Чернин пытался доказать, что только под германским давлением согласился на насильнический мир в Брест-Литовске и что сам он выступал с предложениями о том, что никаких территориальных уступок не должно быть, что не следовало требовать никаких вознаграждений за военные убытки, и что Польша, Курляндия и Лифляндия должны сами определить свою судьбу. Между тем германское командование, по его словам, резко нападало на германских представителей за излишнюю мягкость, подкапываясь под положение Кюльмана, бывшего в то время министром иностранных дел Германии. Граф Чернин утверждал, что всячески старался удержать Кюльмана на почве его миролюбивых стремлений и даже грозил, что в случае необходимости Австрия заключит сепаратный мир с Россией. После перерыва в переговорах в начале января 1918 г., продолжал Чернин, Австрия нуждалась в продовольственной помощи Германии, и поэтому принуждена была отказаться от угрозы заключения сепаратного мира. Кроме того, генерал Гофман, немецкий военный представитель, заявил, что «было бы неважно, заключит ли Австро-Венгрия сепаратный мир с Россией или нет, т. к. во всяком случае, немцы могут идти вперед на Петроград, если русское правительство не уступит». Граф Чернин сказал далее, что он обратился к военному правительству, указывая на возможность сепаратного мира между Австрией и Россией, и что в принципе возможность такого шага была признана. После возобновления мирных переговоров граф выступил в Брест-Литовске с новым предложением, но оно ни к чему не привело из-за оппозиции Троцкого. Наконец, бывший министр иностранных дел заявил, что император Карл, граф Тисе и он сам — все противились введению субмаринной войны, но что им пришлось бы идти на резкий конфликт с Германией [111] АВП РФ. Ф. 56-б. Оп. 9. Д. 1. П. 110. Л. 64. .

Возвращаясь к речи американского президента В. Вильсона, заметим, что его союзники, британский премьер-министр Д. Ллойд Джордж и премьер-министр Франции Ж. Клемансо, не могли не уловить в ней моменты, направленные против занимаемых ими в мире позиций. Но выражать открыто свое недовольство они не стали, возлагая надежды на 12 американских дивизий, которые Вашингтон пообещал разместить на Западном фронте в 1918 г., и на приход американских линейных кораблей в европейские воды. В начале февраля 1918 г. Высший военный совет союзных держав заявил, что инициатива Вильсона не вызвала такого ответа вражеской стороны, который позволял бы надеяться на мирные переговоры [112] Уткин А. И. Указ. соч. С. 58. . Ответом Германии на «14 пунктов» Вильсона было ее стремление разбить западные державы и максимально ослабить Россию.

14 января 1918 г. произошла первая встреча Ленина с иностранными дипломатами в связи с их протестом против ареста румынского посланника в России К. Диаманди, взятого накануне под стражу с целью заставить правительство Румынии прекратить разоружение русских войск и аресты российских представителей в этой стране. Дипломатический инцидент был исчерпан довольно быстро. Диаманди освободили и вскоре предложили выехать из страны, а «румынский золотой резерв, вывезенный ранее во время войны в Москву для сохранности, было приказано сохранить как собственность румынского народа и не допускать к нему румынскую олигархию» [113] Уорт Р. Указ. соч. С. 212. . Деньги были конфискованы в пользу России в качестве частичного восполнения потери Бессарабии, аннексированной через несколько недель Румынией. Захват в январе 1918 г. Бессарабии стал первым актом военной интервенции. В ответ на эти действия Советская Россия 26 января 1918 г. разорвала дипломатические отношения с Румынией и реквизировала ее золотой запас [114] Арцыбашев В. А. Оценка советской военной разведкой международной обстановки во второй половине 1920-х годов // Военно-исторический журнал. 2011. № 6. С. 46. . Позднее, в ноябре 1918 г., местное законодательное собрание провозгласило присоединение Бессарабии к Румынии; в октябре 1920 г. Франция, Великобритания, Италия и Япония признали Бессарабию частью Румынии. Советское правительство начиная с 1918 г. неоднократно заявляло о непризнании включения Бессарабии в состав Румынии. Аннексия Бессарабии, как известно, длилась до 1940 г.

Любопытный факт — когда Диаманди на одной из встреч союзных послов предложил им покинуть Петроград в знак протеста против разгона Учредительного собрания, никто из послов его не поддержал. По мнению Р. Ш. Ганелина, роспуск Учредительного собрания не повлек за собой сколько-нибудь значительных изменений в «русской политике» США, равно как и другая проведенная мера Советской власти — аннулирование займов царского и Временного правительств [115] См.: Ганелин Р. Ш. Указ. соч. С. 138. . Но на общественное мнение эти осуществленные меры оказали крайне негативное действие. Американская дипломатия ответила на них жестами чисто формального характера. Когда декрет об аннулировании займов был принят ВЦИКом, посол США Фрэнсис принял участие в протесте дипкорпуса 12 февраля 1918 г., однако от дальнейших протестов против национализации земли и других экономических мер склонил английского и французского послов отказаться. В эти дни английское посольство в Вашингтоне получило указание из Лондона сообщить госдепартаменту, что «хотя в настоящее время невозможно пойти на полное признание большевистского правительства, было бы весьма нежелательно рисковать полным разрывом с ним» [116] Там же. С. 148. .

Практическая политика вынуждала идти на компромиссы как одну, так и другую сторону. «Совершенно бесспорная истина: компромисс западных ценностей с большевизмом невозможен», — писал в своей аналитической записке по «русскому вопросу» в начале 1918 г. Артур Буллард, один из ближайших советников полковника Э. Хауза. Однако общий вывод, к которому он пришел, — это целесообразность неформальных контактов с большевистским правительством на чисто деловой основе [117] Мальков В. Л. Указ. соч. С. 128. . Согласие на формальное признание могло быть дано, по мнению автора записки, только в обмен на важные уступки в области демократизации государственного устройства. «Шанс на признание», «козырная карта признания» (выражение Булларда) стал лишь средством влияния на ситуацию в России. Нельзя не согласиться с В. Л. Мальковым, что ставка в этой большой игре была чрезвычайно велика: «раскрой территории России на самоуправляющиеся национальные образования, ориентирующиеся на западные либеральные образцы и строящие свою внутреннюю и внешнюю политику в значительной мере самостоятельно от центра» [118] Там же. С. 129. .