Виктор Дорофеев - Над Уралом-рекой

Перовский согласился с предложением об устройстве артезианских колодцев, и поручил эту работу капитану корпуса горных инженеров Майеру, который в 1836 году приступил к бурению на Гостином дворе. Тем временем начали работы по устройству летнего водопровода, поскольку результат бурения был неизвестен, а вода была необходима, особенно летом. К концу 1830-х годов он уже начал действовать и в 1842 году представлял из себя следующую систему: на высоком берегу Урала был большой резервуар, куда вода подавалась при помощи двух машин, одной с конским приводом, а другой паровой. Из резервуара, который находился на территории современного водоканала в створе Южного переулка, вода по деревянным трубам шла на Александровскую площадь, где в центре перекрестка современных Советской и Ленинской был бассейн. Отсюда трубы шли на базарную площадь. Здесь в центре ее северной половины был второй бассейн, обычно сухой, как отмечают очевидцы, причиной этого являлась постоянная порча воды продавцами кваса и «уличными мальчишками». Побудительные мотивы как первых, так и вторых очевидны. Отсюда воду несколько позже довели до Караван-Сарая. На набережной был также отвод в новый губернаторский дом. В обоих бассейнах были фонтаны, которые действовали только по воскресеньям и праздничным дням, потому что трубы часто лопались, даже еще будучи новыми, и вода выступала на поверхность. Позже их заменили гончарными и чугунными, конский привод также был заменен второй паровой машиной. Таким был первый действующий водопровод, он просуществовал до начала 1860-х годов, то есть все то время, пока Оренбург был крепостью.

Что же касается артезианского колодца, то Майер бурил его до 1840 года. Он нашел воду на глубине 72 футов, но она не поднялась, поскольку не была артезианской, это был уровень реки. На глубине 540 футов он нашел второй водоносный слой, вода его тоже не поднялась выше первой. Отчаявшись, Майер прекратил работу, достигнув глубины 570 футов. Неудача, однако, не отбила охоту устроить артезианский колодец, и в 1844 году бурение продолжил гражданский инженер Нешель, который остановился на глубине почти четверти километра, доведя скважину до 745 футов. На глубине между 624 и 634 футами он нашел еще один водоносный слой, вода которого лишь немного поднялась над уровнем реки, остановившись на глубине 70 футов 5 дюймов (немного более 21 метра) от уровня земли в месте бурения. Эта точка находилась приблизительно в центре южной половины Гостиного двора, то есть где-то недалеко от северо-восточного угла общежития педагогического института. Так ничем и окончились поиски, потребовавшие довольно больших затрат.

В. А. Перовский положил начало и уличному освещению города. Вскоре после своего вступления в должность он дал предписание полицмейстеру установить первые шестнадцать фонарей на главной улице. Источником света в них был огонь конопляного масла. Так положили начало. До этого почти сто лет, кроме праздничных дней, когда жителям приходилось выставлять и зажигать свечи на некоторое время в окнах, с заходом солнца город погружался во мрак.

В деле освещения имелись, однако, свои маленькие сложности: необходимо было покупать масло, для чего требовались деньги, которые приходилось изыскивать на месте. Перовский распорядился, чтобы деньги, поступавшие ранее в полицию в виде штрафа «за бродячий по улицам скот», шли в городскую думу, а та, в свою очередь, отпускала полиции необходимые средства на освещение. Бюрократическое крючкотворство, связанное со взаимными расчетами, подробно описано П.Н. Столпянским.

В 1837 году фонарей стало 18, в 1841 году ― 32, хотя в списке этих лет их намечено 62, 22 из них ― на главной улице. Кроме нее, должны были освещаться Гостинодворская, Орская, Неплюевская, Эссенская (сейчас «Правды»), Водяная, или Уральская, да еще Петропавловская, но на их долю фонарей оставалось очень мало. В 1851 году число фонарей собирались увеличить до 96. Но вопрос затянулся, так как из Петербурга предложили перейти на спиртокалильные фонари, дававшие более красивый свет. Горючим в них служила смесь спирта со скипидаром в пропорции 78 к 22. Осуществлению этого проекта помогло то, что в Уфе, которая тогда была губернским центром, уже собирались ставить такие фонари, и там имелось их двести штук. Решено было поделить это количество пополам, и сто фонарей в декабре 1853 года доставили в Оренбург. Их установили по городу на этот раз значительно равномернее: 41 фонарь поставили на главной, Николаевской (бывшей Губернской) улице, 12 ― на Троицкой, по 10 ― на Гостинодворской и Орской, 12 ― по Неплюевской и 15 ― по Водяной. Фонарям не полагалось гореть всю ночь. Дольше всего они должны были гореть в самые темные месяцы года: ноябрь, декабрь, январь ― по семь часов. Но в действительности иногда целыми ночами фонари не горели, так как спирт и скипидар доставлялись с перебоями. Новое освещение было опробовано в январе 1854 года, а полностью все 100 фонарей загорелись 1 октября этого же года. Такой способ освещения просуществовал более десяти лет, он тоже связан с именем Перовского, который, оставив Оренбург в 1842 году, в это время снова управлял краем, но уже в должности Оренбургского и Самарского генерал-губернатора (1851―1857).

Если зримые, материальные признаки цивилизации появились при Перовском, то попытки повышения культуры и образования были предприняты раньше. Инициатором в этом деле был его предшественник Павел Петрович Сухтелен, граф, управлявший с 1830 до 1833 года. Его отличал просветительский подход к вопросам, и действовал он преимущественно убеждением, где было возможно, хотя с ранней молодости он был человеком военным и в 17 лет на поле Аустерлица в 1805 году был ранен сабельным ударом в голову, контужен ядром и в таком состоянии попал в плен. Нельзя умолчать об эпизоде, который произошел в этой связи. В группе пленных он обратил на себя внимание Наполеона, и на едкое замечание императора французов: «Ого! Так молод и вздумал потягаться с нами!» ― он ответил стихом из Корнелевской трагедии «Сид», который в принятом русском переводе звучит так: «Молодость не мешает быть храбрым». Наполеон, восхищенный таким ответом, повелел запечатлеть эту встречу на картине, которая затем украшала дворец Тюильри [39] Матвиевский П.Е. Оренбургский край в Отечественной войне 1812 года, Оренбург. 1962, с. 83, 84. .

Сухтелен занялся Неплюевским училищем, отстоял своеобразие его, убедив в этом Николая I, который хотел превратить училище в обычное казачье; составил проект разделения училища на два отделения ― европейское и азиатское. В 1831 году по его инициативе был основан музей, от рождения которого, несмотря на все последующие перипетии, отсчитывает свой возраст наш Краеведческий. С заботой о сближении с «азиатцами» связано открытие восточного отделения типографии Оренбургского Отдельного корпуса, оборудованной в 1826―1827 годах для печатания арабским шрифтом. Пытался П.П. Сухтелен основать и издание ― «Оренбургский периодическия записки», которые мыслились как полная летопись края. Но вышел только пробный номер в конце 1832 года. Все «прижившиеся» начинания Сухтелена Перовский старался продолжить.