Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

В ряду государств, порожденных Англией и ставших ее кормушкой, Чили занимала особое место. Сочтя в свое время по каким-то своим причинам целесообразным согласиться с «доктриной Порталеса», - если помните, любой бизнес при условии долевого участия с чилийцами, люди с Альбиона стали частью чилийского истеблишмента, и притом, органичной частью. От наличия огромной, влиятельной английской диаспоры, тесно связанной и с Островом, и с местной аристократией, до экономики, где уже было сложно понять, где кончаются интересы чилийских компаний (банков) и начинаются интересы британских. А в рамках этих интересов (во всех отраслях), селитра в данный момент стояла на первом месте.

Для полного колорита, пожалуй , осталось сообщить, что 42% акций CSFA контролировал богатейший чилийский банкир Артуро Эдвардс, представлявший интересы, в частности, своей ливерпульских родни. Еще 34% акций владел британский трест "Anthony Gibbs and Sons", а управляющим компанией (чилийская доля - 1,2 миллиона фунтов, английская – миллион их же) служил м-р Герберт Хикс, один из самых известных менеджеров Англии. И это даже не поминая чилийских, англо-чилийских и чилийско-английских банков, крепко-накрепко повязанных с Сити и подкармливавших правительство Пинто.

Ничего удивительного, что Сантьяго не собирался отступать, чего бы это ни стоило, и в том, что Сити, и стало быть, Англия, в обострявшемся конфликте были однозначно на стороне Сантьяго, тоже ничего странного. Разумеется, свой интерес у англичан был и в Перу, и в Боливии, но там не было такой тесной, вплоть до семейных контактов связки, там власти, не сумев стать партнерами, стали попрошайками, а главное, Сантьяго долги платил, Лима же и Ла-Пас, трепыхаясь в перманентном кризисе, давно уже ни за что не платили.

Хуже того, оказавшись главными держателями перуанских «ваучеров», британцы очень хорошо понимали, что Лима, обещающая рассчитаться по долгам с доходов от реквизированной селитры, слова если и сдержит, то очень не скоро, поскольку у Перу не было средств для организации монопольного производства, - так что, позиция Лондона была определена задолго до, и высказана совершенно однозначно.

«Эта монополия, конечно, выгодна перуанскому правительству, но при этом наносит очевидный ущерб нашим интересам, связанным с селитрой. Мои попытки объяснить м-ру Прадо положение дел столкнулись с непониманием», - писал в это время в отчете Форин-офис посол Королевства в Перу, и лондонский Economist, рупор Сити, подводил итог: «Мы всегда считали, что монополия, осуществляемая местным правительством, является гибельной политикой. Теперь мы с огорчением отмечаем, что гибель весьма вероятна...»

Но все-таки «перуанский» вопрос как-то обсуждался. Люди из Лимы неоднократно подтверждали, что так или иначе, не завтра, так через год или два, по «ваучерам» расплатятся, если совсем уж приткнет, льготами и концессиями, так что в этом направлении не особо нагнетали. А вот инициатива Боливии, президент которой поставил вопрос ребром: или повышение налогов, или полная конфискация, была расценена как шантаж и грабеж.

Тут компромисс не просматривался никак, и крупнейшие СМИ Чили, - либеральная El Mercurio, консервативная La Prensa и радикальная El Ferrocarril, никогда не соглашавшиеся решительно ни в чем, но обильно субсидируемые Джиббсами, - рубили «патриотические» тексты сплеча, как под копирку, разъясняя обществу, что иначе никак. И как отмечал британский посол в Сантьяго, докладывая шефам обстановку, «Общие настроения таковы, что Чили непременно постарается овладеть Антофагастой и всем побережьем. Это вполне определенно. Все мои собеседники уверены, что непопулярность президента Дасы и его правительства, незавидное состояние госказны и страны в целом да¬ют возможность приступить к аннексии».

В общем, картина ясна. 8 ноября 1878 года чилийский посланник в Ла-Пасе вручил боливийскому президенту короткую и жесткую ноту: если закон о повышении налогов на иностранцев не будет отменен, а закон о конфискациях вступит в силу, Чили сочтет себя вправе денонсировать договор 1874 года о границах, а следовательно, будет реанимирована проблема принадлежности района Антофагасты, и ответственность за возможные последствия ляжет исключительно на власти Боливии.

Некоторое время дипломаты без всякого задора препирались. В Ла-Пасе стояли на том, что территория – их, и распоряжаться на ней их суверенное право, что, в общем, соответствовало истине. Чилийцы, вытащив из архивов старые протоколы и карты, парировали: дескать, во-первых, договор есть договор, а во-вторых, в 1866-м и 1874-м они уступили, в сущности, свою землю, но в обмен на компенсацию, то есть, льготы на 25 лет, и если уж возвращаться к вопросу, то не раньше 1899 года. Что тоже соответствовало истине.

Но все это шевеление осуществлялось уже сугубо ради соблюдения приличий. Лавина стронулась, и не могла не стронуться. «У нас в конгрессе есть несколько влиятельных друзей, акционеров нашей компании, - докладывал в январе 1879 года в Лондон представитель Джиббсов, - и если бы правительство не выполнило своих обещаний о немедленных действиях в разрешении этого вопроса, то на него было бы оказано сильнейшее давление. И несомненно, что правительство было бы вынуждено действовать более энергично. Однако правительство и без давления целиком на стороне добра и правды. Таким образом, что-то изменится только в том случае, если м-р Даса отменит свое безумное решение. Мое мнение таково, что этого не случится…»

Этого и не случилось. В том же январе боливийские власти начали прикрывать чилийский бизнес в Атакаме. В начале февраля было официально сообщено о скором секвестре имущества CSFA. А 14 февраля, - в день первого аукциона, - ровно в четыре часа утра 500 чилийских солдат, высадившись в Антофагасте, столице боливийской Атакамы, спокойно заняли город, прогнав крошечный гарнизон, а заодно и боливийских чиновников, подняв над общественными зданиями флаги Чили.

В ответ на спешный запрос Ла-Паса, - дескать, мы тут серьезно озабочены, что происходит? – незамедлительно последовал ответ. Дословно: "Lamentablemente, el Gobierno de la República de Chile no cuenta con información completa sobre los eventos en Antofagasta. En cuanto a las tropas chilenas en el territorio de la República de Bolivia, según nuestros datos, no están allí" («К сожалению, правительство Республики Чили не располагает полной информацией о событиях в Антофагасте. Что касается чилийских военнослужащих на территории Республики Боливия, по нашим данным, их там нет»).

Несколько дней руководство Боливии осмысливало сие сообщение, сравнивая с рапортами с мест, а 1 марта, когда президент Даса, устав выглядеть идиотом, с согласия парламента официально объявил незнайкам войну, чилийский Конгресс поставил общественность в известность о «чудовищной, жестокой, нарушающей все принципы добрососедства и ничем не спровоцированной агрессии, угрожающей чести, достоинству, территориальной целостности и самому существованию нашей страны».