Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей.

Иногда считают, что впервые назвал Новым Светом открытый Колумбом континент знатный дворянин Пед-ро Мартир д'Ангьер в письме к кардиналу Сфорца в октябре 1494 года. Веспуччи в это время по поручению Медичи жил в Севилье, не помышляя ни о каких путешествиях. Больше того, есть достаточно весомые сомнения в том, что он вообще когда-либо выходил в море и что он действительно писал приводимые лотаринг-ским картографом Мартином Вальдземюллером письма. В одном из них, адресованном Медичи и «написанном» не ранее 1502 года, как раз и фигурирует фраза, что «страны эти следует называть Новым Светом». Новым - только ли в противоположность Старому, европейскому? Или еще и потому, что его открытие имело место в год так и не состоявшегося Страшного Суда, после чего человечество как бы вступило в новый круг своего существования?

Обе версии, однако, сходятся в том, что именно письма Веспуччи, более походившие на романтические отчеты пилигрима, побудили Вальдземюллера приписать Веспуччи открытие континента и назвать его в 1507 году «Новым Светом Америго Веспуччи, или Америкой»: ведь Веспуччи мог, во-первых, быть по своему положению знакомым с д'Ангьером, а во-вторых, фраза д'Ангьера могла попросту стать к тому времени крылатой, общеизвестной. Первоначально это название наносилось на карты только применительно к части Бразилии, но с 1538 года с легкой руки фламандского картографа Герарда Меркатора оно распространилось и на Северную.

В конце 1970-х годов в Англии возникла еще одна достаточно убедительная версия, почему Америка называется Америкой.

Между тем как пиренейские властители крутили глобус каждый в свою сторону, обмениваясь в затруднительных случаях аркебузными выстрелами или золотыми дублонами, на севере Европы, на Британских островах, нарождался новый «народ моря» - наследник славы викингов, в полный голос заявивший о себе несколько позже. В 1497 году, когда Васко да Гама отправился в свою первую экспедицию, утром 20 мая из Бристоля вышло пятидесятитонное суденышко «Мэтью» (в честь Матвея, одного из двенадцати апостолов) с командой из восемнадцати человек. Его вел генуэзец Джованни Габотто, переселившийся в 1490 году в Англию и ставший там Джоном Каботом. Он был послан Генрихом VII в свободный поиск не открытых еще островов и земель востока, запада и севера. Основной же целью Кабота было отыскать западный морской путь в легендарно богатый Китай, и король не забыл выторговать себе пятую часть всех возможных дивидендов.

Спустившись до Азорских островов, Кабот приказал повернуть на запад и держать курс так, чтобы Медведица сопровождала корабль точно по правому борту. В июне ему открылись берега неведомого континента - это был нынешний полуостров Лабрадор в Северной Америке. Затем англичане открыли обширную рыбообильную банку, а 24 июля высадились на берегу неизвестного острова и водрузили на нем британский флаг. Они назвали остров Ньюфаундлендом («Новонайденной землей»), это же название получила и примыкающая к нему банка. Обследовав после этого значительную часть восточного побережья континента, «Мэтью» вернулся в Бристоль.

За открытие Лабрадора Генрих наградил Кабота премией в десять фунтов стерлингов, а за все остальные открытия пожаловал ежегодную ренту в двадцать фунтов. (Вероятно, его величество успел потом пожалеть о своей скоропалительной щедрости, так как сын Джона Кабота и участник его экспедиций Себастьян покинул в 1518 году Англию и переселился в Испанию, где получил 5 февраля из рук Карла звание «главного кормчего Кастилии». В 1526-1530 годах его стараниями были исследованы реки Ла-Плата, Парана и Парагвай, протекавшие по территории, присоединенной к испанской короне, а не к британской, как могло бы произойти.)

В 1897 году в Вестминстерском аббатстве были обнаружены документы, относящиеся ко второй экспедиции Джона Кабота, состоявшейся весной 1498 года. Оказалось, что ее целиком финансировали бристольские негоцианты, и самый крупный вклад сделал купец (а по совместительству еще и старшина таможенников) Ричард Америк. Королю же эта экспедиция не стоила и пенни, чем, вероятно, и объясняется его запоздалая «щедрость». Если Кабот не был лишен чувства благодарности, он вполне мог назвать открытые им земли Америкой в честь своего мецената.

Любопытно, что в 1554 году автор «Хроники всего света», краковянин М. Вельский, довел до всеобщего сведения, что «Амъерикус (Веспуччи) прозван именем от великого острова Амъерика»... Вспоминается прозвище одного из графов Толстых, упомянутого в комедии А. С. Грибоедова,- Американец: он заслужил его, побывав в Америке. Но тогда возникает вопрос: как же звали Веспуччи, если Америго - его прозвище?

Как знать, будь Генрих VII чуточку дальновидней, на сегодняшних картах, возможно, красовалась бы не Америка, а какая-нибудь «Генрика» или «Генриада», и мы не гадали бы о загадках Веспуччи. Что же касается Колумба, то ему в Северной Америке достойного места так и не нашлось, если не считать провинции Британская Колумбия, мыса и реки в Канаде, где он никогда не бывал, и нескольких мелких городов в США.

Подтвердить новую версию сможет только находка какой-нибудь неизвестной карты или документа с топонимом «Америка», датируемых более ранним временем, чем 1507 год, когда было издано «Введение в космографию» Вальдземюллера.

Пока же самой убедительной выглядит гипотеза француза Ж. Марку о том, что слово «Америка» - местное, индейское, и что появилось оно, скорее всего, во время четвертой экспедиции Колумба. На вопрос испанцев, откуда у них золото, никарагуанские индейцы дружно указывали на запад и произносили при этом загадочное .слово «амеррико», явно имея в виду племя амерриков, обитавших столетие назад в районе нынешней столицы страны, в западной ее части, а в древности, во времена Колумба,- на гораздо большей территории. Возможно, именно это племя умело добывать золото в месторождениях близ города Сьюна в верховьях реки Принсаполька, а также в рудниках Пис-Пис на пограничной с Гондурасом реке Коко, и было монополистом в обменной торговле этим металлом. Примеров, когда какое-нибудь слово неизвестного языка превращается в топоним, на географической карте предостаточно.

Филипп де Коммин называет в своих мемуарах еще один тип судна - «каравеллы, присланные из Испании» в Сицилию. С ним дело обстоит вовсе не так просто, как может показаться на первый взгляд. Вопреки широко распространенному мнению, высокобортная однопалубная парусная каравелла - не итальянское судно, да и название ее возникло совсем в другом месте. Относительно названия существуют две гипотезы. Первое - что оно произошло от караба (известного к тому времени в Италии разве что из архитектурных сочинений Витрувия или из этимологических изысканий Исидора Севильского). Вторая версия называет годом рождения каравеллы примерно 1440-й, а ее изобретателем - бретонского мастера Жюльена, построившего в сущности, обыкновенную каракку, примечательную лишь тем, что вся ее обшивка выполнена древнеегипетским способом kraweel.