Коллектив авторов - Девушки на выданье. Бал дебютанток

Другой род мужчин составляют так называемые распутники (libertins), которые бывают или действительно, или притворно таковыми. Действительный распутник претендует токмо на чувственное наслаждение. Почти каждая женщина составляет предмет его желаний, и он всем жертвует, чтобы достигнуть своей цели. Он личико свое почитает очаровательным, чем оно в действительности редко бывает, и всячески старается им на женщин действовать. Он богат всеми прелестями хорошего обхождения; его можно назвать хамелеоном, являющимся в тысячах разных расцветках; Протеем, умеющим принимать на себя любые образы. Он из порока сделал систему, которую трудно описать, но которая, к несчастью женского пола, слишком хорошо к себе располагает.

И в нравственном отношении могут быть распутники, которым, однако, не наслаждение, а нужна любовь. Их суетное, эгоистичное сердце совсем лишено тех чувств, которые внушить стараются; они забавляются нарушением спокойствия женщин и своих клятв; равнодушно взирают они на горе обманутых ими жертв, а о павших не проронят ни одной слезинки. Гнусные, льстивые злодеи!

Что касается до притворных распутников, то они стараются только внешне выглядеть таковыми. Они хотят считаться или счастливыми Алкивиадами, всем наслаждающимися, или чувствительными любовниками, везде побеждающими. Их разговоры преисполнены намеков и двусмысленностей: они не называют по имени, но описывают так, что легко угадать. Их глаза, их губы в беспрестанном движении; они улыбаются и кашляют, делают знаки и говорят тайно; ищут тысячи предлогов позволить себе некоторые вольности и самым малозначительным поступкам умеют придать вид умысла. И самый сомневающийся поверил бы им, между тем как все сие есть обман.

Если же им хочется быть только сентиментальными и прослыть всеобщими покорителями сердец, непревзойденными Нарциссами, то все женщины должны в них до безумия влюбиться. Юлия имеет вид меланхолический – она, верно, умирает по нашему Адонису; Софья сидит в задумчивости – конечно же, ее занимают мысли о нашем Аполлоне; Эмилия вслух вздохнула – что же другое это значит, как не страстный вздох? Шарлотта спросила об нем, потому что она желала бы удалить его за тысячу верст от себя – ясное дело: он сделался ей необходимым. Аделаида нечаянно дотронулась до его пальца, чего еще более? – она обнаружилась. Одним словом, женщины дерутся за него, ни день, ни ночь не дают ему покоя, и при всем том он может только одну осчастливить.

Но оставим этих наглых и обратимся к чувствительным, изнывающим пастушкам, которые говорят только слезами да вздохами или стонут подобно супругу Филомелы и падают пред женщинами в пыль и прах.

Бедные, робкие ягненочки! От вас нельзя много и ожидать. Ваше нежное сердце составляет источник величайшего вашего мучения. Вы едва дерзаете взглянуть на своих ангелов.

У вас все нежно, мягко и как бы тает: походка, одежды, приемы, язык – все кажется сладко, как мед. Они так задумчивы, так несчастны! Их любезные хотят устроить все по-своему, но не как они. Это ужасно! Глупые плаксуны, не принадлежащие ни к одному полу и обоими презираемые.

Совсем другой род составляют глупые смельчаки, которые в первую четверть часа расскажут вам историю своей жизни, а во вторую откроются в любви. С сих пор они почитают себя вашими старыми знакомцами, во все вмешиваются, делают распоряжения, повелевают, суетятся, хотят все сделать наперед, все угадать с одного лишь взгляда и все делают наизворот. Они ко всему готовы; вы можете употребить их в добро или во зло; они все с охотою переносят и никогда не утомляются. Но берегитесь! Их услужливость лишает вас свободы.

Тщетно вы хотите от них отделаться. Они каждую минуту вас вновь обязывают. У них все рассчитано. Они все помнят, и рано или поздно вы должны будете за все заплатить.

Продолжение прежнего

С каждым из начертанных характеров надобно поступать особенным образом.

Нахал бывает или действительный, или хочет токмо казаться таковым. В обоих случаях он тиран общества. Желая удалить его от себя, надобно стараться вести себя твердо и благородно; отвечать с холодною и умеренною учтивостью и, по-видимому, прощать по мелочам. Не должно горячиться, если он далеко заходит; но объясниться твердо и сухо. Так как нахалы в обращении с женщинами большей частью бывают великие трусы, то погрозить им каким-либо приятелем из мужчин; часто сие всего вернее помогает.

Действительный распутник, стремящийся единственно к наслаждению, весьма опасный человек. Ему стоит только преодолеть законы приличия (conventions), против которых восстает сама природа. Он нападает на чувственность, которая сама ему предается; и сия добровольная ее сдача составляет всю его победу. О, как тяжко защищаться против такого неприятеля! Кто может противостоять там, где вместе на нас устремляются природа и искусство, потребность и случай! Кто сможет тут устоять!

Правда, законы природы и приличия часто противоречат друг другу. Но для вольности диких народов надлежало бы нам отказаться от выгод общества. Пусть те следуют внушению своей чувственной склонности; мы принуждены ее ограничивать. Выгода целого подвергла удовлетворение сему естественному побуждению известным законам; честь, счастье незамужних женщин сопряжено с оными пожертвованиями. И потому те законы должны быть священны.

Таким образом, женщинам принадлежит новая обязанность, которую обыкновенно называют добродетелью. Она сугубо тяжка и сугубо похвальна, ибо с природою сражается. Соблюдение сей добродетели должно само собой вознаграждаться; но пренебрежение оной наказывается тысячекратным бедствием. Пока женщины будут лишены сего чувства обязанности, дотоль беспрерывно станут подвергаться соблазнам темперамента и обстоятельств. Но если они сим щитом вооружатся, то надежнее могут положиться на самих себя.

Однако слабость есть всеобщий удел человеческой природы, и одна минута может разрушить дело многих веков. Для того женщины никогда не должны доверять самим себе. Желательно, чтоб они старались подавить малейшую раздражимость чувственности. В строении нашего тела одно чувство связано с другим; одна жила приводит в движение другую; они соединены между собой некоторым тайным действием. Как многие упали прежде, нежели о том подумали! Как многие уступили, совсем того не желая!

Первый шаг всегда почти в вашей воле, совсем напротив прочие. Если вы однажды уступили права на вашу особу, то перестали владеть сами собой. Вы будете непроизвольно, часто увлечены неведомо, и не прежде увидите себя в бездне, как тогда, когда уже не осталось никакого спасения.

Молодые женщины никогда не могут быть довольно осторожны. Отказывайте в первых, отказывайте во всех ласках, какие вы не можете позволить явно! Не доходите ни до какого тайного сношения или обхождения! Коль скоро вы ищите тайны, ваша добродетель сделается сомнительной. Не верьте ни одному мужчине, расточающему вам свои ласки, какими бы невинными они вам ни казались. Каждая поблажка ведет за собой другую, каждая уменьшает почтение того мужчины, и все оканчивается вашей погибелью.