Коллектив авторов - Девушки на выданье. Бал дебютанток

О нарушении супружеской верности в разводе

Ничто столь сильно не потрясает счастья супругов, как нарушение супружеской верности. По правилам нравственности, религии и политики, преступление супружеского долга с обеих сторон равно преступно, но в отношении к последствиям неверность жены гораздо более заслуживает наказания, нежели неверность мужа. Первая разрывает все семейственные узы, передает детям незаконным преимущества законнорожденных, нарушает священные права собственности и явно опровергает законы природы, по которым многоженство менее противоестественно, нежели многомужество. Для сего последнего ни на одном почти языке нет даже употребительного выражения. Муж есть глава семейства; распутное поведение жены посрамляет и его, как правителя в доме, но иначе наоборот. Впрочем, не касаясь последствий и ответственности, кажется мне, что тот из супругов, который другого считает неверным, поступает весьма неблагоразумно, если укоризнами или безрассудным бешенством хочет его исправить. Ежели он требует любви, то должен знать, что любовь приобретается только кроткими, нежными средствами, что противное тому производит отвращение; ежели требует только исключительного владычества над телом, то он творение самое низкое. Супруги, не соединенные никакими другими благороднейшими узами, находят тысячу средств обманывать друг друга. Еще хуже, и притом самое верное средство и лучшего супруга довести до распутства, есть по одному только подозрению оскорблять его укоризнами и низкою недоверчивостью. Но ежели несчастье твое несомненно, ежели посрамление твое не может быть сокрыто – в таком случае, конечно, нет иного средства, кроме развода судебным порядком или удаления по миролюбивому соглашению, хотя пятно тем не изглаживается. Во всех других случаях развод есть дело, требующее большой осторожности. Супруги, многие годы жившие вместе, вряд ли могут сделать сей шаг, не потеряв с обеих сторон в общем мнении. Супруги, имеющие детей, никогда не могут развестись без вредных последствий для образования и благополучия своих детей. И потому, ежели малая хотя есть возможность при благоразумном и осторожном поведении ужиться вместе, то переноси, страдай и терпи, но избегай гласности и явного соблазна!

Можно ли правила эти применять к супружествам

между знатными и богатыми особами?

Все сии правила можно, однако, применить только к людям среднего состояния. Знатные и богатые люди редко умеют чувствовать семейное счастье, обыкновенно живут на чужой ноге со своими супругами и потому не имеют надобности в других правилах, кроме предписываемых утонченным воспитанием. А так как у них есть и своя особая нравственность, то в главе сей они, без сомнения, мало найдут для себя полезного.

1788 г.

Перевод: 1820–1823 гг.

Под знанием света разумеется знание светских обычаев и вежливости, и хотя по этому вопросу было написано немало руководств, все-таки о нем остается сказать еще много если не нового, то, по крайней мере, полезного.

Знание света предписывает различные законы различным положениям, возрастам, полу; законы эти не одинаковы для светской дамы и мещанки, для юноши и старика, для молодого человека и молодой девушки.

Что у одних было бы верхом светских приличий, казалось бы верхом грубости у других, – а мы не должны забывать, что знание света соединяет обычаи с вежливостью.

Великие умы утверждают, будто знание света исходит из сердца и не нуждается в подчинении правилам, что изящество, достоинство, хорошие манеры врожденны у лиц хорошего общества, и вам часто приходится выслушивать дерзкое замечание, что вы никогда не приобретете этих качеств по желанию, если не обладаете ими произвольно, по праву рождения. Подобные речи – оскорбление и гнусная лесть, так как рассудок подскажет вам, что нечего стараться приобрести уже имеемое, или же скромность внушит вам смиренную безнадежность. Без сомнения, известная доля такта, здравого смысла и чувства многим заменяет знание светских правил, и часто мы удивляемся соблюдению приличий людьми, от которых всего менее этого ожидали; три упомянутых выше качества как бы подсказывают, как поступать, и предотвращают положительное нарушение светского декорума. Такое свойство можно назвать просто чуткостью натуры.

Сердце учит нас сострадать несчастьям ближних и относиться к ним с добротой, как бы мы сами поставлены ни были, – это знание света; здравый смысл убеждает нас уважать заслугу, какое бы место в обществе она ни занимала, – это вежливость; такт подсказывает нам, когда мы должны прощаться, чтобы не показаться навязчивыми, – это подчинение светским законам.

Но как не все принадлежат к исключительным натурам, не все обладают тактом, здравым смыслом и чувством – то лучше смиренно следовать известным, установленным правилам. К тому же, обладая прекраснейшим сердцем, можно в то же время не знать, какой угол визитной карточки нужно загибать в знак соболезнования и какой – в знак благодарности!

Было бы, однако, ошибкой думать, что необходимо подчиняться малейшим правилам этикета и что не соблюдающие этих правил заслуживают презрения. К самим себе мы должны быть строги и точно придерживаться вежливости, предупредительности и т. п. в сношениях с нашими ближними, а относительно этих последних, наоборот, оказывать величайшую снисходительность; нужно помнить, что многие грешат не намеренно, а по незнанию, и оскорбляющиеся несоблюдением приличий в других показывают еще меньше такта, чем сами обвиняемые.

Нужно также уметь избегать мелочных правил этикета, могущих стеснить хозяев дома, непременно соблюдая относительно их величайшую вежливость.

Постоянное заключение в кругу общественного церемониала охлаждает короткие отношения; следует, однако, строго соблюдать известные оттенки, предоставляя хозяевам дома больше свободы, нежели самим себе.

Прежде чем перейти к изложению условий жизни в свете дома и при дворе, мы скажем несколько слов о такте, вежливости, приличиях и обычаях.

«Вежливость для ума то же, что красота для лица», – сказал Вольтер.

Лабрюйер [9] Жан де Лабрюйер (1645–1696) – французский моралист. прибавляет, что «нужно обладать весьма выдающимися качествами для того, чтобы не нуждаться в вежливости».

Вежливость заключает в себе все общественные добродетели, необходимые нам для того, чтобы быть полезными и приятными окружающим. Она обязательна в светских так же, как в деловых и вообще в жизненных отношениях. Без нее всякие сношения с людьми становятся невозможными. Вежливость смягчает нравы, предупреждает ссоры, усмиряет раздражение и ненависть, заставляя нас сдерживаться; благодаря ей мы приобретаем любовь высших и уважение низших.