Сергей Соловьев - Император Всероссийский

«И ныне подлинно отписать не могу (о своем приезде), для того что дожидаюсь кораблей, – отвечает Петр, – а как они будут, о том никто не ведает, а ожидают вскоре; а как они будут, и я, искупя что надобеть, поеду тотчас день и ночь. Да о единой милости прошу: чего для изволишь печалиться обо мне? Изволила ты писать, что предала меня в паству Матери Божией; такого пастыря имеючи, почто печаловать? Тоя бо молитвами и предстательством не точию я един, но и мир сохраняет Господь. За сим благословения прошу – недостойный Петрушка».

Петр пишет, что был на море – обещание не сдержано. Новая причина матери беспокоиться, торопить сына, чтоб возвратился: «Сотвори, свет мой, надо мною милость, приезжай к нам, батюшка мой, не замешкав. Ей, ей, свет мой! Велика мне печаль, что тебя, света моего – радости, не вижу. Писал ты, радость моя, ко мне, что хочешь всех кораблей дожидаться: и ты, свет мой, видел, которые прежде пришли – чего тебе, радость моя, тех дожидаться? Не презри, батюшка мой свет, сего прошения. Писал ты, радость моя, ко мне, что был на море, а ты, свет мой, обещался мне, что было не ходить».

А у сына было на уме, как бы пойти подальше на будущий год. Он устроил верфь в Архангельске, заложил корабль, другой заказал в Голландии. По праздникам ходил в церковь, сам читал «Апостол» и пел с певчими на клиросе; обедывал у архиепископа Афанасия, с которым, между прочим, толковал о плавании по морям и рекам кораблями и другими судами; обедывал и ужинал у иностранных купцов и корабельных капитанов, которые могли порассказать ему так много любопытного. Сжегши фейерверк, Петр девятнадцатого сентября выехал из Архангельска в Москву. Здесь всю осень работал над приготовлениями к новому морскому походу и принял название шкипера вместо бомбардира.

Письмо Петра I к матери Наталье Кирилловне

На этот раз помехи быть не могло к морскому походу: 25 января 1694 года умерла царица Наталья Кирилловна на 42-м году своей жизни, после пятидневной болезни. Петр оплакивал кончину матери чрезвычайно, записал очевидец. После похорон (26-го числа) вечером явились к царю братья и родственники покойницы, и приход их причинил новую чрезмерную скорбь. Через день, 28-го числа, записано, что Петр был на празднике у Лефорта, на другой день там же. Но не одни пиры Лефорта развлекали Петра в его горе. «Федор Матвеевич! – писал он к двинскому воеводе Апраксину. – Беду свою и последнюю печаль глухо объявляю, о которой подробно писать рука моя не может, купно же и сердце. По сих, яко Ной, от беды мало отдохнув и о невозвратном оставя, о живом пишу». Это живое состояло в том, чтоб приготовлено было все нужное для строения нового корабля в Архангельске.

Первого мая Петр отправился во второй морской поход, которому придан был такой же потешный характер, как и сухопутным походам. Адмиралом был назначен известный генералиссимус князь Ф.Ю. Ромодановский – «человек зело смелый к войне, а паче к водяному пути», как в шутку выражался о нем Петр; вице-адмиралом – И.И. Бутурлин, контр-адмиралом (шаутбенахтом) – Гордон.

Первым делом Петра по приезде в Архангельск был спуск на воду корабля, который заложил он в прошлый год. Потом царь отправился на яхте «Святой Петр» в Соловки; по дороге поднялась страшная буря, кораблекрушение казалось неминуемо. Петр приобщился уже святых таин из рук сопровождавшего его архиепископа Афанасия; к счастию, нашелся искусный кормчий, Антон Тимофеев, который успел ввести яхту в Унскую губу, и они стали на якоре близ Пертоминского монастыря. Собственными руками Петр сделал крест в полторы сажени вышиною и поставил на том месте, где вышел на берег; на кресте виднелась голландская надпись: «Сей крест сделал шкипер Петр в лето Христово 1694».

Побывав в Соловецком монастыре, Петр возвратился в Архангельск, где спущенный перед тем на воду корабль был оснащен, вооружен и назван «Святой Павел», ждали с нетерпением корабля, заказанного в Голландии, наконец и он явился, то был сорокачетырехпушечный фрегат «Santa profeetie» («Святое пророчество»). Радость при получении этого сокровища ознаменовалась по обычаю большими пирами. «Что давно желали, ныне совершилось, – писал Петр в Москву к своим, – пространнее писать буду в настоящей почте; а ныне, обвеселяся, неудобно пространно писать, паче же и нельзя; понеже при таких случаях всегда Бахус почитается, который своими листьями заслоняет очи хотящим пространно писати».

После пиров царь со своим флотом, состоявшим из трех кораблей, отправился провожать иностранные корабли и доплыл до Святого Носа, крайнего пункта на Белом море. В первых числах сентября Петр был уже в Москве.

Кроме этих потех было еще одно любимое удовольствие молодого Петра – приготовление и сожжение фейерверков. Во всех потехах участвовала компания, эта знаменитая дружина, собранная из людей разных сословий, разного происхождения, побратавшихся во имя своего вождя, бомбардира и шкипера. Петр, несмотря на свою молодость и потешный характер своих занятий, успел уже из окружающего общества притянуть к себе лучшие силы, взять лучших людей, отличавшихся тою или другою способностию. Относительно этих способностей нас не должны смущать какие-нибудь иностранные известия, что тот или другой из сотрудников Петра имел мало сведений в том деле, которое было ему вверено: странно было бы предположить, чтоб Петр мог найти сонм гениальных людей, которые вдруг каким-нибудь чудом могли бы приобрести полное приготовление. Если бы Петр хотел окружить себя только людьми вполне приготовленными, то он должен был бы окружить себя одними иностранцами, отстранив всех русских; но этого-то он именно и не хотел и все важнейшие должности поручал русским, хотя бы и недостаточно приготовленным, но способным людям, ибо ему не нужно было делать новое дело чужими руками, что было бы легко для него, но не прибыльно для России: ему нужно было приучать русские руки к новому необходимому делу.

Соловецкий монастырь

Но понятно, что с самого же начала иностранцы, долженствующие служить своими сведениями новому делу, были необходимы, и подле русских мы встречаем в компании иностранцев, обруселых и необруселых еще, подле Ромодановского, Плещеева, Стрешнева, Апраксина, Головкина, Трубецкого, Куракина, Репнина, Бутурлина, Матвеева, Головина видим Виниуса Вейде, Кревета, Брюса. Люди, владевшие могущественным средством приобретения знаний, иностранными языками, выдвинулись, и те из них, которые были способны воспользоваться своим знанием, были способны к многообразной и сильной деятельности, были притянуты Петром.

Так, одним из близких к нему людей сделался думный дьяк Андрей Андреевич Виниус. Сын известного нам голландского выходца Андрея Денисова Виниуса, Андрей Андреевич родился в России, обрусел, был православный, от русских отличался только своим образованием, еще при царе Алексее Михайловиче был известен как переводчик книг, составитель краткой географии. Теперь уже старик, Виниус откликнулся на зов молодого преобразователя, и мы увидим многообразную, изумительную в его годы деятельность. Подобною же деятельностию отличался и переводчик английского языка в Посольском приказе – Кревет; в Посольском приказе сидел еще переводчик – Шафиров: это будущий вице-канцлер. Дела было много, рук мало, и члены дружины должны были заниматься многими делами, по примеру своего вождя – бомбардира, шкипера и корабельного плотника.