Сергей Веригин - Противостояние. Борьба советской контрразведки против финских сецслужб (1939-1945)

Давыдову было дано задание: выявить, какие имеются штабы РККА и их размещение в районе г. Беломорска; в каких местах находятся госпитали и количество в них раненых; есть ли английские и американские войска в данном районе; моральное состояние командного и рядового состава РККА, местного населения; какие и где расположены наркоматы КФССР; обеспечение продовольствием местного населения; где установлены зенитные точки, аэродромы, количество и типы самолетов. Задание было рассчитано на 45 дней, информацию предлагалось передавать по рации и обратно возвращаться пешим ходом, перейдя линию фронта в районе с. Паданы. При приземлении разведчики потерялись.

Давыдов задания не выполнил, да и не имел намерения выполнить. Сам он позднее на допросах показал: «Мы с напарником условились, что как только мы приземлимся, то задание выполнять не будем, а пропьем деньги, полученные в разведке, а затем уже явимся в НКВД, что позже я и сделал» [537].

Однако Давыдов не сразу пошел сдаваться органам безопасности. 31 августа 1942 г. он выехал в Вологду искать своего напарника, где до 5 сентября жил в Доме крестьянина. В Вологде встретился с Востряковым, с которым 5 сентября выехал в Беломорск, где они пробыли до 10 сентября 1942 г. И только в этот день Давыдов сдался органам НКВД. По его данным был задержан его напарник — разведчик Востряков. Несмотря на то что Давыдов не сразу явился в советские органы безопасности и три недели провел на «свободе», он не был арестован, а с санкции 2-го Управления НКВД СССР был передан в Управление контрразведки СМЕРШ Карельского фронта для перевербовки и дальнейшего использования [538].

Что касается Вострякова, то его задание тоже было рассчитано на полтора месяца и заключалось в следующем: установить наличие войск в Вологде, Кирове, Котласе; движение железнодорожных составов в этом регионе СССР; моральное состояние местного населения. При себе он имел 4 тыс. рублей, воинское удостоверение, чистые банки командировочных удостоверении, восемь бланков продовольственных аттестатов. 19 августа Востряков прибыл в Вологду, остановился в Доме крестьянина, где познакомился с неким А. Г. Сорокиным, прибывшим из Волховстроя в командировку. По его предложению 21 августа они уехали в Горький, где остановились у жены Сорокина. Там они прожили до 31 августа, обратно в Вологду прибыли 2 сентября, а 3 сентября Востряков встретил в Вологде своего напарника Крюкова (Давыдова). Затем они выехали в Беломорск, где Востряков и был арестован 10 сентября на основе показаний Давыдова. На допросах Востряков заявил: «Я не собирался и не пытался собирать данные разведывательного характера, т. к. обратно к белофиннам возвращаться я не собирался. Как только я был сброшен с самолета, я сразу поставил перед собой задачу явиться в органы НКВД, но у меня были деньги и мне хотелось немного погулять, так как 10 месяцев я жил в худших условиях, чем в тюрьме» [539].

Следует отметить, что работа по перевербовке агентуры разведшкол противника особенно усилилась в 1943–1944 гг. Так, сотрудниками военной контрразведки в 1943 г. был арестован агент немецкой разведывательной школы в г. Рованиеми Гудок (Николай Андреевич Колесов). Он был перевербован и снова заброшен за линию фронта с целью еще более глубокого внедрения в немецкую разведшколу вместе с агентом Зориным (Михаил Васильевич Рожков), причем Гудок и Зорин не были расшифрованы друг перед другом.

Зорин вернулся на советскую территорию в июле 1943 г. вместе с пятью военнопленными, бежавшими из немецкого плена. У военных контрразведчиков возникли сомнения в правдивости его показаний. Он был помещен на конспиративную квартиру для проверки. К нему подселили советского агента Цветкова, который вошел в доверие к Зорину и раскрыл его как немецкого агента, завербованного немецкой разведшколой в Рованиеми. Зорин действовал не по легенде, а передал противнику всю информацию о своей подготовке в советской разведшколе, в том числе сдал и агента Гудка [540].

На войне учились обе стороны. С 1943 г. финская разведка стала организовывать «групповые побеги из плена советских военнопленных», внедряя в эти группы своих агентов. Иногда включали в «группы побега» нескольких агентов без их расшифровки друг перед другом. В июле 1943 г. из немецкого плена бежала группа военнопленных в составе пяти человек. Но в этой группе был зафронтовой агент УКР СМЕРШ Карельского фронта Ершов, который на допросе показал, что побег был инсценирован немецкой разведкой, создавшей условия для побега. В группу были включены немецкие агенты с целью внедрения в советские разведшколы.

Аресты агентов финской разведки, многие из которых сами добровольно являлись в органы безопасности, их перевербовка позволили карельской контрразведке уже к июлю 1943 г. получить информацию на 64 курсанта Петрозаводской разведшколы. Обобщив все полученные материалы, 2-й (контрразведывательный) отдел НКВД КФССР направил в адрес 2-го Управления НКГБ СССР «Справку о Петрозаводской разведшколе» (№ 2/5282). В этом документе на 13 листах была информация о Петрозаводской разведывательной школе: расположение школы; кадровый и преподавательский состав; программа учебы; способы переброски разведчиков, их снаряжение, способы и средства связи, сроки выполнения задания. И что самое важное — был приведен состав разведчиков (64 курсанта), из них на 31 курсанта имелись полные биографические данные, на 18 агентов имелась часть сведений (псевдонимы и часть биографических данных), на 12 человек информация отсутствовала.

Представляет интерес статистика агентуры, обучавшейся в Петрозаводской разведшколе. Национальный состав: финны-ингерманландцы (2), татары (2), тюрки (2), чеченцы (1), евреи (1), остальные — русские, белорусы, украинцы. Из 64 курсантов шесть родились в Карелии; кроме них еще четверо до войны проживали в КАССР. Восемь курсантов были офицерами; четверо имели высшее образование. Судимых — 12 человек.

Таким образом, к 27 июля 1943 г. НКГБ КФССР располагало обширной информацией о Петрозаводской разведывательной школе, вплоть до агентов, которых только готовили для заброски в советский тыл [541].

Впервые вопрос об уничтожении Петрозаводской школы финской разведки официально обсуждался в конце сентября 1942 г. Именно тогда 4-й отдел НКВД КФССР совместно с ЦК КП (б) КФССР разработал «План проведения специальных мероприятий по "Т" и "Д" (Т — террор, Д — диверсия. — С. В. ) на временно оккупированной противником территории на период октябрь и ноябрь 1942 г.». Второй пункт плана предусматривал «Разгром школы разведчиков в г. Петрозаводске в районе лесного техникума». Для этого 4-й отдел к 15 октября 1942 г. планировал подготовить разведывательно-диверсионную группу численностью 25 бойцов для заброски их в тыл противника средствами Онежской флотилии. 27 сентября план был согласован с наркомом внутренних дел КФССР М. И. Баскаковым и 2 октября утвержден членом Военного совета Карельского фронта бригадным комиссаром Г. Куприяновым [542].