Константин Гапоненко - Как жили мы на Сахалине

«Общаясь между собою ласково и дружелюбно, честно и добросовестно трудиться, заботиться общекупно, как лучше».

К началу Первой мировой войны рыбные хозяйства России давали около 65 миллионов пудов рыбы, 70 процентов из них добывали артели.

Вообще, в России очень глубоки традиции общинного хозяйствования и артельно-кооперативного труда. Кооперативное движение в России добилось в начале XX века больших успехов. Капиталистические фирмы в Сибири были вытеснены кооператорами. Объединения кооператоров обходились без посредников, они закупали для своих нужд даже пароходы, чтобы доставлять продукцию в Англию. Ими была создана сеть кредитных товариществ, по числу которых Россия к 1913 году вышла на первое место в мире. Выдающийся экономист А. Чаянов, гениальный химик и социолог Д. Менделеев, крупнейший предприниматель С. Морозов доказывали, что самым прогрессивным для России направлением было бы развитие артельно-кооперативного способа хозяйствования. Этот способ, писал Д. Менделеев, является «наиболее обещающим в будущем именно по той причине, что русский народ исторически привык и к артелям, и к общинному хозяйству».

Когда Хрущев на XXII съезде КПСС провозгласил программу построения коммунистического общества, то душу обывателя тронула больше всего самая лакомая часть этой программы — каждому по потребности. Приходи, значит, в магазин или прямо на базу, бери, чего душа желает, жри и пей досыта, до отвала. Тот же обыватель с лихорадочным блеском в глазах передавал соседу, какие деньжищи загребает Шура Хан. Но он решительно не желал вникнуть, из чего складывается ее заработок. И власти именно об этих главных сведениях деликатно помалкивали, полагая, что деньги — дело десятое, поскольку главным мотивом высокопроизводительного труда является сама идея всеобщего благоденствия, она и есть «архимедов рычаг», при помощи которого можно перевернуть мир. Между тем бригада являлась первичным звеном в многосложном производственном процессе, здесь осуществлялись или, напротив, хоронились все программные мечтания. На самом высоком уровне стоило изучить опыт лучших бригад, разложить его по полочкам и призвать остальные: поступайте так же. Что заработали — ваше! Заработали миллион — получайте! Вышел вам шиш — извольте им и довольствоваться.

Власть не захотела и в силу своей идеологической зашоренности не могла приступить к поискам глубинных факторов повышения эффективности производства. Иначе пришлось бы давать экономические, а следом и политические права низовым коллективам — бригадам, цехам, предприятиям, колхозам, делать крутой поворот и в центр экономической политики ставить интересы человека, а не отрасли. Что было бы, если бы министерства отчитывались не по количеству выплавленной стали, выкаченной нефти, выловленной рыбы, а по уровню жизни сталеваров, нефтяников, рыбаков?

Что касается заработка, Шура Хан рассказывала писательнице Антонине Коптяевой в 1966 году:

— Нынче мои рыбаки заработали по 4 тысячи рублей на человека только за три месяца путины. А ведь мы работаем круглый год: едем на север Сахалина, ловим кету в Рыбновске. Зимой корюшку берем на юге, по полтораста центнеров вытаскиваем неводом за один раз. Так что заработки у нас хорошие.

Руководители предприятий знали: в трудную минуту, когда скудели их банковские счета, Шура давала им взаймы, чтобы вовремя выдать зарплату рабочим. Без бумаг, без процентов, под честное слово.

В центре города Холмска высятся два железобетонных монстра — два вычурных сооружения, с гонором поглядывающих друг на друга. Начали их строить в тот период, когда мы, народ, развесив уши, внимали байкам о том, как можно разбогатеть на одних процентах и, подобно Лене Голубкову, попивать водочку, закусывая бутербродом с икрой (а чтобы вызвать у зрителя обильное слюновыделение, оператор выхватывал комок икры, небрежно роняемый на пол), покупать жене итальянские сапоги, норковую шубу. Эко счастье привалило: не надо пахать и сеять, ковыряясь в навозе, лезть в шахту, обливаться потом у плавильных печей…

Небылицы лопнули, строительство замерло, не достигнув крыши, коробки разинули рты, хозяева исчезли вместе с деньгами вкладчиков. Это — памятники российскому капитализму.

А в тихом переулке на улице Чехова, недалеко от районного Дома культуры, скромно притаился трехэтажный 40-квартирный дом. Ему уже больше сорока лет, но в нем живут. Это дом Шуры Хан — так называют его старожилы. История его создания такова.

Пост министра рыбного хозяйства в ту пору занимал Александр Акимович Ишков. Личность выдающаяся, явление в руководящем составе страны уникальное: шутка ли — тридцать восемь лет в одном кресле! Пощадили его сталинские репрессии, война, хрущевский волюнтаризм. Взял он бразды правления в 1940 году, сменив на этом посту П. С. Жемчужину, жену В. Молотова, высокий кабинет покидал лишь в 1950–1953 годах, конечно, не по своей воле. Поставили на его место одного за другим двух министров, но пришли к заключению, что оба не стоят одного, и вновь утвердили Ишкова.

В 1930 году 25-летнего слушателя сельскохозяйственной академии по призыву ЦК ВКП(6) направили в рыбную промышленность. Незаурядные способности вьдвинули его в первые ряды лучших специалистов, и уже через девять лет он стал заместителем наркома, а через год — наркомом.

Перечислить все заслуги министра А. А. Ишкова — значит изложить новейшую историю отечественной рыбной промышленности. Только осведомленный человек знает, с каким трудом возникли крупные индустриальные, научно-технические и производственные центры отрасли, как промысловые суда вышли в поисковые экспедиции — в западную часть Атлантики, на просторы Мирового океана. При нем был создан крупнотоннажный флот, шло его непрерывное техническое перевооружение, развивалась отечественная рыбохозяйственная наука. Учебные заведения Министерства рыбного хозяйства — школы, училища, вузы — как магнитом притягивали подростков и юношей со всего Советского Союза. Их брали на полное государственное обеспечение, учили мудреной рыбацкой науке. Многие из них стали высококлассными специалистами, кормили страну рыбой, а на кителя привинчивали ордена и медали.

Самого Ишкова наградили пятью орденами Ленина, а в 1975 году присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Александр Акимович часто выезжал в самые отдаленные точки Советского Союза, досконально знал вверенное ему хозяйство, лично был знаком с руководителями разного уровня, учеными и инженерно-техническими работниками, изобретателями, рационализаторами, лучшими рыбаками страны. Не обошел он вниманием и сахалинскую знаменитость. После продолжительной, сугубо профессиональной беседы министр перешел на житейское: