Андрей Гусаров - Исторические здания Петербурга [Прошлое и современность. Адреса и обитатели]

Н. И. Салтыков

По настоянию императрицы Екатерины II граф в 1770-х гг. постоянно находился при Павле, участвовал в поездке цесаревича в Берлин, а после его женитьбы на принцессе Вюртембергской сопровождал великокняжескую семью в поездках по Европе.

В ноябре 1773 г. императрица писала Н. И. Салтыкову: «Николай Иванович! Я вас избрала, чтобы быть при сыне моем, а на какой ноге и в какой должности, о сем завтра поутру в десятом часу, когда вы ко мне придете, я сама с вами изъяснюсь. Впрочем, остаюсь к вам доброжелательна. Екатерина». [20]

В инструкции, выданной Екатериной, значилось: «1) Старайтесь понравиться моему сыну. 2) Оказывайте ему возможную предупредительность, соединенную с большим уважением. 3) Старайтесь приобрести его доверие, но не спешите всем и без всякой суеты, ибо сначала думать надлежит, что по молодости и по другим побочным причинам он несколько дичиться станет. Но вы на сие не смотрите и возьмите одинаковое, ровное и весьма почтительное поведение. 4) Если вы увидите, что ему приятно, то доложите ему почаще по комнаты (sic), дабы вы узнать могли, как ему угоднее. 5) Выиграть его доверенность и дружбу, старайтесь от него отдалить всяких порочных людей, как поведением своим и нравом в публике оглашенных; а впрочем старайтеся, чтобы сын мой имел со всеми ласковое и ровное обхождение, а не тешил страсти того или другого, обходясь ласково с иным, а неласково с другим: ибо приобрести сердца одних мало есть, а надобно, чтоб все нас любили и причину к тому имели: в сем и моя воля и желание есть. (Судить) о личностях принадлежит людям по достоинствам и по заслугам, а отнюдь не по прихотям кого-нибудь.

Советую вам не обращать большого внимания на невинные шалости молодого человека, дабы в случае нужды, когда вам придется сделать важное внушение, слово ваше имело большую силу. Вообще с самого начала поставьте себя в такое положение, чтобы вас уважали и почитали. Вы будете жить при дворе. Вам можно будет говорить со мною и советоваться сколько угодно: можете являться ко мне, когда вздумаете. Советую поступать так, чтобы не тяготить собою Великого Князя, не показывать над ним первенства в мелочах; но будьте тверды в обстоятельствах существенных… Старайтесь доставлять ему приличные удовольствия и развлечения, которые ему бы понравились. Он любит движения и прогулку, и это необходимо для его здоровья. Не стесняйте его в этом; но старайтесь угодить, чтобы он не бегал один по городу. На дачах он может гулять, коль скоро с ним есть кто-нибудь из кавалеров. Он честолюбив: вы можете часто пользоваться этим для его блага. В случае нужды, когда вам нужно будет настаивать, опирайтесь на мою волю». [21]

При императоре Александре I началось обустройство прилегающей к Царицыну лугу (Марсовому полю) территории, а в 1818 г. на месте сада, принадлежащего Н. И. Салтыкову, появилась площадь, на которую перенесли памятник генералиссимусу А. В. Суворову работы скульптора М. И. Козловского. Первоначально монумент, сооруженный в 1799–1801 г., стоял на Марсовом поле у Мойки. Проект планировки новой площади выполнил архитектор К. И. Росси.

При Н. И. Салтыкове в доме несколько раз бывал князь А. В. Суворов, а в 1812 г. здесь, в кабинете, на Военной коллегии приняли решение просить государя назначить главнокомандующим русской армией графа М. И. Кутузова.

С появлением Суворовской площади архитектору К. И. Росси пришлось изменить и фасад дома, ранее выходивший в сад и не имевший окон. Менее всего к настоящему времени изменился фасад со стороны Дворцовой набережной – он изначально проектировался в качестве парадного. Кроме того, в 1818–1823 гг. в доме реконструировали парадную лестницу, вестибюль и Белый зал. В 1843–1844 гг. архитектор Геральд Боссе вновь изменил отделку Белого зала. Последние серьезные строительные работы вел в 1881 г. архитектор К. И. Лоренц, занимавшийся перестройкой части дома, выходящей на Марсово поле.

В наше время дом Салтыковых отреставрирован, причем часть интерьеров сохранилась без особых изменений. Фасад здания в стиле классицизма со стороны Дворцовой набережной украшен рустом по первому этажу и завершается треугольным фронтоном в центральной части. На уровне третьего этажа устроен массивный балкон с чугунной решеткой ограждения. Парадный вход в здание оформлен пилястрами и украшен маской, стилизованной под замковый камень. Над порталом расположено полуциркульное окно верхнего света. Оформление балконной двери перекликается с внешним видом парадного входа – с двух сторон ее украшают колонны, а верхняя часть решена в виде рельефа в полуциркульной нише, расположенной на уровне последнего этажа.

Оформление двух других фасадов дома Салтыковых повторяет убранство главного фасада. Кроме того, со стороны Марсова поля устроен въезд во внутренний двор.

После кончины в 1816 г. Н. И. Салтыкова здание перешло в собственность наследников графа – вначале к слепому сыну Дмитрию, а после его смерти в 1826 г. к старшему сыну Ивану. Семья Салтыковых владела домом до 1918 г.

С августа 1828 г. И. Н. Салтыков, испытывавший денежные затруднения, начал сдавать дом в аренду с мебелью, «бронзами, мраморами и прочими украшениями». [22]Первым арендатором особняка выступил австрийский посол граф Карл Людвиг фон Фикельмон. Его супругой в 1821 г. стала графиня Дарья Федоровна Тизенгаузен, приходившаяся внучкой светлейшему князю М. И. Кутузову. В дом Салтыковых супруги Фикельмон переехали 12 сентября 1829 г., и вскоре Дарья Федоровна открыла здесь салон, участники которого обсуждали литературу, музыку, историю и философию. Кроме того, К. Л. фон Фикельмон давал официальные посольские приемы и балы. Среди посетителей салона значились поэты А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, И. И. Козлов, историк А. И. Тургенев, писатель О. М. Сомов и многие другие. На вечерах у Д. Ф. Фикельмон бывали многие представители высшей знати, например императрица Александра Федоровна, военные русской армии и иностранные дипломаты.

Графиня Д. Ф. Фикельмон

Поэт граф П. А. Вяземский позднее вспоминал: «Утра ее (Е. М. Хитрово. – А. Г .) (впрочем, продолжавшиеся от часу до четырех пополудни) и вечера дочери ее, графини Фикельмон, неизгладимо врезаны в памяти тех, которые имели счастье в них участвовать. Вся животрепещущая жизнь европейская и русская, политическая, литературная и общественная, имела верные отголоски в этих двух родственных салонах. Не нужно было читать газеты, как у афинян, которые также не нуждались в газетах, а жили, учились, мудрствовали и умственно наслаждались в портиках и на площади. Так и в этих двух салонах можно было запастись сведениями о всех вопросах дня, начиная от политической брошюры и парламентской речи французского или английского оратора и кончая романом или драматическим творением одного из любимцев той литературной эпохи. Было тут обозрение и текущих событий, был и premier Petersbourg с суждениями своими, а иногда и осуждениями, был и легкий фельетон, нравоописательный и живописный». [23]