Андрей Гусаров - Исторические здания Петербурга [Прошлое и современность. Адреса и обитатели]

Иван Иванович Дернов слыл в столице весьма состоятельным предпринимателем, владевшим рядом доходных домов в центре и на Выборгской стороне. Кроме химической прачечной, он занимался торговлей и возглавлял торговый дом «Дерновы И. и Н.», учрежденный на паях с братом, Николаем Ивановичем Дерновым. Как и положено именитому купцу, Дернов много времени и средств тратил на общественную работу и благотворительность. Он занимал пост председателя правления Мариинского общества торговцев, выбирался в гласные Городской думы, являлся попечителем Обуховской больницы, председателем Костромского благотворительного общества и входил в Городскую больничную комиссию. Подобно многим предпринимателям начала XX в., И. И. Дернов активно скупал землю в пригородах Санкт-Петербурга. Например, в Лигове, где находилась дача купца, была улица Дерновая, названная в его честь. Кроме этого, Дернов владел большими земельными участками в Коломягах, Удельной, Озерках и других предместьях Петербурга. В его собственности находилась усадьба «Елизаветино», расположенная в районе поселка Сиверский.

Таврическая ул., 35. Современное фото

Для постройки дома у Таврического сада купец нанял техника Городской управы Михаила Николаевича Кондратьева, предложившего здание в стиле эклектики с угловой частью дома в виде башни.

Круглая угловая часть постройки завершается высокой куполообразной крышей, увенчанной фонарем. Поверхность купола разделена ребрами и дополнена окнами. В основании кровли можно видеть полуциркульные оконные проемы, сильно заглубленные по отношению к ступенчатому наличнику. На уровне второго, третьего и четвертого этажей башня опоясана балконами с витой металлической решеткой ограждения. Полуциркульные окна повторяются на нижних этажах постройки, и их дополняют балконные двери той же конфигурации. Рустом выделен не только первый этаж, но и два следующих. На уровне четвертого и пятого этажей окна башни фланкируют пилястры, а межэтажное пространство украшает лепной декор.

Башня дома И. И. Дернова выделена композиционно, а два его лицевых фасада лишь поддерживают ее, создавая единый ансамбль этих трех составных частей здания. Часть дома, выходящая на Таврическую улицу, более протяженная, при этом один фасад повторяет другой и в расположении балконов, и в том, что боковые части на уровне третьего–пятого этажей выделены эркерами, купольное завершение которых созвучно основным мотивам угловой башни. Декоративное убранство фасадов аналогично декору башни – те же пилястры, лепнина и обработка оконных проемов. Новыми здесь, пожалуй, выступают часть оконных проемов с интересным наличником, обработка парадных входов и мощные консоли эркеров. Стоит обратить внимание на примечательные рельефы с изображением драконов.

Здание не лишено некоторых мотивов, присущих постройками в стиле модерн, к которым можно отнести часть декоративного убранства фасадов, парадные двери и отделку интерьеров. Витражи, сохранившиеся в доме, являются ярким памятником витражного искусства начала XX столетия.

Внутри дома сохранилась историческая отделка части помещений, скульптурное убранство, настенная живопись, камины и изразцовые голландские печи, а также оригинальные перила ограждения парадной лестницы.

С улицы жильцы и гости дома И. И. Дернова попадали в большой вестибюль, где их встречал швейцар в ливрее. Поэт и переводчик Владимир Пяст писал в книге воспоминаний: «У огромного импозантного швейцара Павла, – из числа тех классических швейцаров в ливрее прежних времен, которые еще даже после 1905 года не перевелись в „лучших домах“ Петербурга с подъездами, и который стоял чуть ли не с булавой в подъезде дома на Таврической, впуская в полночь гостей на „башню“, – а в пиджачке и калошах на босу ногу выпускал под утро их оттуда, безропотно принимая ничтожную мзду из многих студенческих и богемных рук за бужение в неурочный час, – у этого Павла было, как полагается для подлестничных жильцов, несметное количество детей». [83]

Для удобства жильцов в доме установили лифт, но он поднимался только до четвертого этажа, так что жильцам пятого этажа и мансарды приходилось далее идти пешком. Знаменитая квартира В. И. Иванова (№ 23) находилась в башне в мансарде, и со временем эту часть дома стали называть «Башней Иванова». О жизни в доме писала в своих воспоминаниях дочь поэта Лидия: «Дом на Таврической находился на углу Тверской улицы. Форма дома была особенная: его угол был построен в виде башни. Половину этой башни образовали внешние стены, с большими окнами, а другая половина состояла из внутренней части квартир. Над башней возвышался купол, и туда можно было с опаской заходить, чтобы любоваться чудным видом на город, на Неву и окрестности. Я часто туда отправлялась, а изредка даже и Вячеслав с гостями. В квартирах под нами башня представляла собой большой круглый зал (на одном этаже там была школа танцев Знаменских, на другом – общественная читальня). В нашей квартире этот зал был разделен на три маленькие комнаты с крошечной темной передней. Форма комнат была причудливая, так как это были разрезы круга. В каждой комнате было очень большое окно с видом на море макушек деревьев Таврического сада. Отец поселился в средней комнате башни. Наша квартира на пятом этаже была скромная. Кроме башни, все комнаты имели маленькие мансардные окна». [84]

В. И. Иванов

Литературно-философские вечера проходили в квартире В. И. Иванова и его супруги Лидии Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал по средам («Ивановские среды»). Первая такая встреча прошла 7 сентября 1905 г., вторая – через неделю. Поначалу среды посещал ограниченный круг, но довольно быстро число участников выросло до 30–40 человек. Посиделки начинались после 11 часов вечера, причем почти сразу решили учредить должность председателя вечера. Знаменитого философа Николая Александровича Бердяева выбирали на эту должность чаще всех остальных.

Лидия Вячеславовна Иванова вспоминала: «Сколько народу перебывало на Башне! Гости и друзья не только приходили, но даже останавливались: кто на два-три дня, кто и надолго. Некоторые московские друзья и не предупреждали, а прямо ехали к нам с чемоданами. Уже стало не хватать двух квартир, созданных при маме. Пришлось проломить стену и вставить дверь, присоединяющую еще к нам и третью квартиру. Она выходила окнами на Таврическую и имела три маленькие комнаты и отдельный вход с другой лестницы. В последние годы в ней жил Кузмин. <���…> За обедом всегда сидело человек восемь-девять или больше. И обед затягивался, самовар не переставал работать до поздней ночи. Кто только не сиживал у нас за столом! Крупные писатели, поэты, философы, художники, актеры, музыканты, профессора, студенты, начинающие поэты, оккультисты; люди полусумасшедшие на самом деле и другие, выкидывающие что-то для оригинальности; декаденты, экзальтированные дамы. Вспоминаю одну, которая приходила к Вячеславу, упрямо приглашала его к себе на какой-то островок, где у нее был дом. Она хотела, чтобы он помог ей родить сверхчеловека. Говорили, что она обходила многих знаменитых людей с этим предложением. Разговоры были очень оживленные и обыкновенно мне непонятные. Я раз сбегала на кухню поболтать с Матрешей (прислуга Ивановых. – А. Г .), а она говорит: „Странно! Говорят по-русски? А ничего нельзя понять!“». [85]