Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Эта ццфра взята из Иеронима (см. Plut., Pyrrh., 17), который почерпнул ее из мемуаров Пирра. Более значительные числа, какие приводят Dionys. Hal., Orosius (из Ливия), не имеют поэтому никакого значения.

Говорят, будто Пирр в храме Зевса в Таренте сделал дарственное приношение с надписью:

«Кого никто не мог одолеть, отче в высоком Олимпе,

Я победил их, и они победили также меня».

Эта надпись имеет, вероятно, такое же значение, как и триумфальные фасты того же года, в которых о проконсуле Л. Эмилии Барбуле было сказано: «De Tarentineis Samnitibus et Sallentineis». – Сам Брёнштед признал лишь увлекательной фантазией мысль, будто чудесные «бронзы из Сириса» состояли в какой–нибудь связи с этой битвой.

και πολλοί αύτω προσεχώρησαν ο' τε σύμμαχοι άφίκοντο προς αυτόν (Dio Cass., см. Mai, p. 171; Zonaras, VIII, 3).

Iustin., XVIII, Г, бруттии присоединились к царю (Eutrop., II, 12).

Арр., Samnit., 10.

После значительных побед, если верить триумфу Т. Корункания (Kal. Febr. 279 года) во время торжественных фастов.

Florus, I, 18.

Так выразился Нибур (Niebuhr. S. 580).

Florus, I, 18: «ргоре captam urbem a Praenestina arce prospexit*. Eutrop., II, 7; Aurel. Vict., 39. По словам Аппиана (Samnit., 3), он дошел только до Анагнии. Римляне едва ли ослабляли гарнизонами в Пренесте и в других местах свою армию, которая должна была охранять Рим, а не отстаивать как можно более разных местечек; потому нет достаточной причины сомневаться в том, что Пирр дошел до Пренесты. Молчание Аппиана не может служить доказательством, так как из его Τομαϊκών γ' Σαμνιτική сохранились одни только отрывки в составленных по поручению Константина Порфирородного сборниках.

История переговоров между Пирром и Римом чрезвычайно запутана. Не только в характере царя (см. Poluaen., VI, 6, 3), но скорее в стечении обстоятельств заключалась причина, побудившая Пирра во время своего похода на Рим сделать мирные предложения; это предположение некоторым образом объясняет возникшие впоследствии затруднения. Об этом не существует никаких известий, если только не отнести сюда приведенных в мнимой беседе слов (см.: Dionys. Hal., XVIII, 20): και ήν 6 δήμος άπεψηφίσατο ποιήσας είρηνην. Α может быть, сюда относится предупредительная отправка на родину 200 пленников, что Юстин (Iustin., XVIII, 1) ясно отделяет от переговоров с Фабрицием; едва ли Трог сам сочинил эту отправку.

Dio Cass., см. Mai, p. 172.

Ibid., p. 173.

Сюда же относится интересный отрывок Диона Кассия (см. Mai, loc. cit.): «Пирр очень опасался, как бы римляне не окружили его в незнакомых местах; когда же его союзники рассердились на это (скорее, на то, что он решился отступить вследствие этого), то он сказал, что по самой земле видит, как далеко они отстали от римлян: у римлян земля хорошо возделана и т. д., а у его друзей она до того опустошена, что не видать даже, была ли она когда–нибудь населена».

Арр., Samnit., X, 3; тот же анекдот был рассказан по поводу Кинея, когда он в Риме был свидетелем набора волонтеров. В предании сохранилось лишь это изречение, которое затем по произволу применялось к разным случаям.

Так говорит Аппиан, это подтверждается также кампанией наступившего затем года. Нибур был того мнения, что зимние квартиры заняты были в Таренте. С какой стати, однако, царь удалил бы свое войско от всех занятых им позиций и дал бы, таким образом, римлянам возможность вновь распространиться по краю? Зачем было обременять тарентинцев и луканов зимними квартирами, которые можно было занять в неприятельской земле? Дион Кассий (Dio Cass., fr. 146) и Зонара говорят, что Пирр сам отправился в Тарент; это понятно само собою.

Рукописи Фронтина* (V, 1, 24) называют Semnium, Sitrinum, Serinum, a Cod. Pal. — Firmum; Нибур исправил это в–Ferentinum. Моммзен следует Cod. Pal.; однако при Фирмуме на берегу Адриатики, близ Анконы, эти два легиона были бы чересчур удалены друг от друга, – необходимее было охранять via Latina.

Главное затруднение заключается в хронологии. Нибур с блестящим искусством критика предложил размещение фактов, которое сильно увлекает с первого взгляда, но на самом деле не может быть верным. Наиболее последовательный рассказ о всей войне, а именно Зонары, помещает посольство Фабриция после отступления в Кампанию, затем лишь следовало посольство Кинея. Зонара есть верный эпитоматор Диона, о котором известно, что для древнейших эпох он как главными источниками пользовался Дионисием и Ливием, а к ним присоединял разве еще Плутарха. Из слов «ad urbem Romam processit. С. Fabricius missus… Cineas legatus a Pyrrho ad senatum missus* (см. Epit., XIII) и из выписки у Евтропия (II, 12) также видно, также видно, что изложение Диона (по Зонару) согласуется с Ливием. Fionas (I, 18, 15) приходит к тому же выводу. Нибур утверждает, будто Дионисий оба посольства изложил в превратном порядке; он говорит (XVIII, 5–27) о переговорах между Фабрицием и Пирром и упоминает (XVIII, 7 и 20), конечно, о мире, который отверг сенат; а сверх того, Алпиап (Samnit, 10), которого сам Нибур признает лишь эпитоматором Дионисия, решительно помещает посольство Кинея прежде Фабриция. Плутарх (с. 20), наконец, придерживается такого же порядка, а у него перед глазами был Дионисий, которому он, вероятно, исключительно следовал, несмотря на то, что знал Иеронима. Однако как раз относительно этих переговоров оба автора существенно уклоняются от Дионисия; а именно Аппиан приводит в двух местах разноречивые предания, которые вряд ли находились в таком виде у Дионисия. Наконец, ряд отрывков относительно посольства Фабриция у Дионисия начинается словами: βτι Πύ^ου του Ήπειρώτον βασιλέως επί την Τώμην στρατιαν έξαγαγόντος, έβουλεύσαντο πρεσβευτάς ^ποστειλαι. – Итак, если это начало в императорских выписках не искажено, то он посольство Фабриция поместил не после Кинея, а гораздо ранее, даже прежде того времени, когдако мнению Нибура, последовало посольство Кинея. Изложение Юстина, к сожалению, не отличается точностью, так что им вовсе нельзя воспользоваться, а Valer. Max., II, 7, 15 утверждал, будто возвратившиеся (следовательно, через Фабриция) пленники именно были те самые, которых отправили в зимнюю кампанию, но как рассказчик анекдотов Валерий едва ли может служить порукою в таком спорном вопросе. Итак, нам остается выбрать одно из трех мнений: Ливия с Дионом и Зонарою, Плутарха с Аппианом и Дионисия. Сообщение Дионисия заканчивается выдачею пленников, что должно было служить введением к заключению мира (с. 27), а это указывает лишь на переговоры Кинея; если хронология (с. 5) действительно ошибочна и эпитоматор извратил ее, и если мы верно поняли конец, то вышеупомянутые показания относительно отвергнутого мирного предложения следует понимать так, как было сказано в том месте; – в таком случае Дионисий согласуется в том вопросе с вытекающими из Ливия известиями. – Ливии следовал римским летописцам, а эти вряд ли заменили бы отказ Кинею, – отказ, который в момент такой крайней опасности послужил бы славе Рима, – тем известием, какое сообщено ими. Если у Аппиана и Плутарха встречается более лестное изложение, то это лишь доказывает, что нашлись также охотники прикрасить предание; может быть, Ливии даже говорил, что некоторые авторы сообщают то же самое. Из отрывка у Цицерона (De off., I, 12) ясно видно, что Энний излагает дело в том же виде. – Нибур ссылается на существенную возможность в пользу предшествовавшего посольства Кинея; по его мнению, Пирр, лишь подступив к Риму, мог через Кинея предложить требования, о которых говорит Аппиан; но он мог предложить их также тогда, когда отступил в Кампанию.