Аделаида Сванидзе - Деревенские ремесла в средневековой Европе

Наиболее сложные и резкие последствия для крестьянства — и для феодального строя в целом — породила суконная промышленность в Англии. О развитии в Англии овцеводства уже говорилось, как и о том, что на первом этапе зрелого феодализма значительная часть шерсти-сырца вывозилась из Англии в Италию (Тоскану) и Нидерланды. Шерсть вывозили купцы, прежде всего те же итальянцы, в руки которых она попадала разными путями, нередко из крестьянских дворов, через скупщиков, приобретавших и сырец, и пряжу, и грубое сукно, доработкой которого занимались в местных и зарубежных городах. В XIV в. производство и сбыт шерсти и сукна приняли весьма широкие размеры, чему способствовал приток в страну великолепных мастеров — сукноделов из Брабанта, Фландрии и Зеландии, эмигрировавших отчасти из-за преследования крупных корпораций, отчасти из-за посулов англичан. Они селились более всего в деревнях, где их встречали как вестников процветания. Особенно много занимались сукноделием в Юго-Западной и Восточной Англии, в городах и селах по реке Стор, в округах Лондона, Норича, Бристоля и др. Известно, например, что продававшиеся в Нориче шерсть и сукна из окрестных селений составляли на мировом рынке конкуренцию даже фламандским сукнам, особенно продукция из деревень Керси и Уорстед (которые и дали названия своим сукнам). [155] С конца XIV в. начались запреты вывоза шерстяной ткани до ее валяния, т. е. вывоза полуфабрикатов. В XV в. Англия полностью перешла на сбыт готовых шерсти сукна.

Суконная промышленность в стране рано организовалась на предпринимательской основе. Как и в Нидерландах, производством здесь заправляли суконщики, по преимуществу выходившие из валяльщиков. С XIII в, они все более отрезали производителей от рынка сырья и сбыта, а к концу XV в. уже имели помногу сукновален и целиком поставили в зависимость от себя валяльщиков, стригалей и красильщиков. Судя по спискам подушной подати Йорка, в городе действовали по преимуществу именно эти специалисты, ткачество же и все подсобные операции осуществлялись в деревнях; аналогичные сведения дают документы Норича, суконщики которого подчинили себе ткачей и прядильщиков, в основном женщин и детей. Началось с продажи пряжи и скупки готовых сукон, а завершилось системой рассеянной мануфактуры и грабительской оплатой продуктами. Городское и сельское производство срастались настолько, что настойчивые петиции городов об ограничении дела в деревне, имеющие в виду прежде всего интересы городской купеческой верхушки (и ссылающиеся на жесткие меры в этой области голландцев), оказались в противоречии с интересами промышленных слоев и в конечном счете малоэффективными. В конце XIV — начале XV в. система домашнего производства вытеснила средневековую гильдию. К XVI в. в деревне появились централизованные мануфактуры: богатые сукноделы, иногда даже из бывших овцеводов, нанимали мужчин и женщин из окружающих деревень для переработки в сукно шерсти из своих имений.

Успехи английского сукноделия и все возрастающая роль деревенского производства опирались на широкую базу неземледельческих промыслов в названных выше районах страны, сохранение и подъем которых стимулировались все большей невозможностью для крестьянина существовать без дополнительного заработка. Соединение крестьянского мелконаделья и традиций деревенского несельскохозяйственного производства с сильными торгово-ремесленными элементами внутри майоров, распространением наемного труда в деревне, предпринимательскими методами ведения хозяйства, сложившимися в городе, но не уместившимися в его рамки и [156] перенесенными в деревню, — это соединение и породило в Англии наряду с городской промышленностью широчайшую сеть деревенского кустарного производства типа рассеянной ранней мануфактуры.

Раннекапиталистические отношения, спорадически возникавшие в европейском ремесле и промыслах с XIV в., а в XV в. уже доказавшие свою жизнестойкость, проявились раньше, шире всего именно в сукноделии, но вовлекали в сферу своего действия и другие производственные отрасли, в том числе доступные крестьянскому домашнему производству: ткачество и производство вайды (особенно в Германии), лесопильное дело и судостроение, канатное и парусное производство, морской и речной извоз и др.

Разработка земных недр и другие важнейшие сельские отходные промыслы, продукция которых в период развитого феодализма стала наряду с зерном важнейшим предметом внутренней и интернациональной торговли, к концу XV в. были уже организованы на предпринимательских началах; горожане, купцы, разбогатевшие крестьяне превращали иногда население целых деревень в наемных рабочих на торфяных, известняковых, соляных, камнедобывающих копях. Особое историческое место заняло горное дело, где в период возникновения раннекапиталистических отношений ранее всего (наряду с судоходством, текстильной промышленностью и производством книг) сложились условия для формирования промышленного капитала, хотя и в его особой, монопольно-корпоративной форме. Огромную роль в ходе первоначального накопления и в процессе разложения класса крестьянства сыграли и другие отрасли, выросшие из отходничества. Роль отходничества прослеживается по всему континенту среди, по выражению К. Маркса, «хаоса переходных форм» и распространяется на такие традиционные сельские занятия, как различные виды морского (от рыболовецкого до шкиперного) и лесного (от охоты, добычи воска и меда — до углевыжйгания и гонки дегтя) промыслов. И здесь, в качестве предпринимателей нередко выступали местные разбогатевшие промысловики, мастера-ремесленники и, просто сельские богатеи. На русском Севере в предпринимательство сплошь и рядом перерастало складничество зажиточных людей, которые на паях устраивали [157] небольшие «лопские заводцы» (сыродутные, кричные печи) на землях лопарей, солеварни, рыболовецкие артели, верфи, воскобойные печи, где тяжело эксплуатировали наемных, либо зависимых от пайщиков людей. Так же обстояло дело на торфяных промыслах в Голландии, развившихся с XIII в., где мелкие предприниматели, часто из местных сельских людей, арендовали промысловые территории и превращали в наемных рабочих население целых деревень.

Однако надо иметь в виду, что внедрение предпринимателя, купца или промысловика в крестьянское ремесло еще не стало системой, а наблюдалось лишь в отдельных районах Европы, где сложились для этого определенные условия, и лишь в некоторых отраслях, продукты которых имели массовый спрос.

Таким образом, в XIV—XV вв. феодальное деревенское ремесло в Европе дало наивысшие в тех социальных условиях формы в виде домашнего товаризованного ремесла и стабильной прослойки профессиональных мастеров. Одновременно начался распад его классической организации, в связи с частичным разрушением либо товаризацией зависимого поместного ремесла (вместе с трансформацией самой вотчины) и одновременно возникновением элементов новых, раннекапиталистических отношений в виде кустарного ремесла и рассеянной мануфактуры.