Джон Эплби - Англия времен Ричарда Львиное Сердце. 1189–1199. Королевство без короля

Историки с гордостью заявляют, что в Англии того времени не было ереси, она не распространилась, как, например, «альбигойская ересь» на юге Франции и в других регионах Европы, однако безразличие и пренебрежение в церкви не менее вредно, а этого в Англии было предостаточно. Чосер, как известно, использовал более сильное выражение: «Коль пастырь вшив, а овцы стада чисты?» Возникает вопрос, как обстояли дела с религией в графстве Йоркшир или таких епархиях, как Или и Ковентри?

Впрочем, даже если бы епископы были такими, какими должны, централизация власти в руках папской курии настолько ослабила их влияние, что могла позволить себе игнорировать епископов почти безнаказанно. В определенной степени централизация была необходима церкви во избежание анархии, нельзя не согласиться с тем, что реформы, сторонником и начинателем которых бы папа Григорий VII, были очень важны в тот непростой для церкви период. Папы настаивали, чтобы их решения, проявления их воли стали законом для всех христиан, власть же епископов в связи с этим слабела по двум причинам: во-первых, в связи с участившимися обращениями в Рим, во-вторых, с увеличением случаев, считавшихся исключительными.

Обращение епископа или другого духовного лица за правосудием к папе давало гарантию, что вынесенное решение будет справедливым, и утверждало в мысли, что в церкви действует единый для всех закон. Апелляция в Рим также была способом задержать решение вопроса на неопределенный срок, лучше всего это правило действовало, если обе стороны были богаты и терпеливы. Обращение к папе было предприятием затратным, оно включало расходы на поездку в Рим, кроме того, как часто отмечают летописцы, требовало денег на богатые подарки членам курии, потому победителем чаще выходил человек, владевший большим капиталом.

Жалобы рассматривались священнослужителями, знавшими обстоятельства дела настолько, насколько пожелали их посвятить обе стороны. Но хуже всего то, что их действия ослабляли авторитет епископов, чей вердикт в любом случае можно было подвергнуть сомнению, пересмотреть, и это заставляло епископов тратить много времени и денег на свою защиту. Даже если папа принимал сторону епископа, ультимативные действия оппонентов могли способствовать затягиванию дела на годы.

Священники поняли опасность огромного количества подаваемых жалоб и пытались уменьшить их число, назначая представителей на местах для рассмотрения дела и выноса решения, которое запретили оспаривать. Однако порой своими действиями они уничтожали то хорошее, что было в этой процедуре, принимая протесты, несмотря на запрет. Ситуация с архиепископом Джеффри также демонстрирует, как много лет нарушалась процедура подачи жалоб и апелляций.

Еще одним фактором, ослабляющим власть епископов, было предоставляемое курией освобождение от подчинения им определенных групп лиц, как правило монахов, и позволение держать ответ лишь перед папой или его легатами, минуя епископов. Это защищало монастыри от произвола в случае негативного к ним отношения, но в то же время искусственно создавало обособленную общину, неподвластную епископу. Епископов, как правило, мало интересовали внутренние дела монастырей, если только они не получали возможность устанавливать собственные церковные порядки, они активно вмешивались, когда монахи вели дела в приходской церкви по собственному усмотрению, опираясь на данное им папой право исключительности – это и становилось причиной большинства конфликтов.

Помимо разногласий Джеффри с капитулом его положение осложнялось еще и тем, что в глазах брата и верховного юстициария его поведение было лишь неуместным проявлением своенравия. Архиепископ Губерт Уолтер относился к Джеффри в высшей степени предвзято. Епископ Стаббс называет это «самым ярким примером властного, порой деспотичного отношения за все время правления Уолтера, хотя у него не было на то ни моральных, ни правовых оснований». Возможно, архиепископ Губерт действовал так не по собственной инициативе, а по велению короля. Отношение же Ричарда было основано на стремлении получить как можно больше денег от единоутробного брата, к чему в результате и приводила частая смена настроений короля, то проявлявшего милость, то наказывавшего Джеффри.

Так или иначе, но ситуация в Йорке запуталась настолько, что разрешить проблему смог бы только гений в сфере законодательства. Архиепископ Губерт, обладавший, помимо прочих достоинств, умением мыслить практично и здраво, решил спешно навести хотя бы видимость порядка или, по меньшей мере, заставить каноников вернуться к своим обязанностям, что Джеффри сделать уже не мог.

Теперь, когда Ричард отбыл в Нормандию, а управление государством легло фактически на его плечи, Губерт Уолтер принялся действовать активно и с большим энтузиазмом. Его талант управленца ярко вспыхнул летом 1194 года, когда он отправил разъездных судей по стране, поручив навести порядок и проверить все судебные дела. Даже в смутные времена, до вступления Уолтера в должность система продолжала функционировать, однако без твердой руки уже не столь эффективно, кроме того, огромная территория королевства, находящаяся в ведении принца Иоанна, оставалась без контроля юстициариев. Принимавшие участие в бунте против евреев в 1190 году не понесли наказание должным образом; собственность убитых евреев была учтена не полностью; без надзора оставалось выморочное имущество, права на которое получил король; не был также произведен подсчет всех перешедших на сторону принца Иоанна. Стремление короля продать как можно больше должностей и протекции канцлера Лоншана в итоге позволили занять ответственные позиции в государстве людям, злоупотреблявшим властью, и такие случаи предстояло выявить и исправить.

Материалы по результатам выездных сессий суда за 1194 год можно считать наиболее важным документом за весь период правления Ричарда. Они были собраны Губертом Уолтером, лучшим экспертом того времени по вопросам права в Англии, с целью совершенствовать работу системы, созданной и отлаженной Генрихом II.

Предисловие посвящено регуляции работы присяжных, они стали предшественниками созданной позднее расширенной коллегии присяжных. Создание и регулярное привлечение присяжных стало величайшим и долгоживущим вкладом Генриха II в формирование английской законодательной системы. Приведение к клятве использовалось в Англии еще до Нормандского завоевания, однако именно при Генрихе II процедура стала общепринятой и обязательной.

В статье VI Кларендонских конституций 1164 года Генрих II несколько преждевременно пытался ввести систему присяжных и в суды церковные. Установленная им процедура была довольно простой. Шерифы собирали двенадцать полноправных граждан, давших присягу в качестве свидетелей или обвинителей. Истец имел право приводить в суд благонадежных людей с хорошей репутацией, например друзей или соседей, для подтверждения собственной невиновности. В присутствии епископа они давали клятву правдиво отвечать на все задаваемые им вопросы. Также епископ имел право требовать ответа по делам, связанным с преступлениями против морали, находившимися в компетенции суда церковного. К тому же «если истец по роду и положению находится в ситуации, когда никто не осмеливается его обвинять», он в любом случае может быть привлечен к суду епископом, который должен представить факты, полученные от свидетелей и присяжных, не желавших раскрыть себя. Такая система защищала свободного человека от наговоров и ложных обвинений священнослужителей, запятнавших свою честь и репутацию, а также гарантировала, что правосудия не избежит и человек знатный и влиятельный. Кларендонские конституции стали причиной конфликта между Генрихом II, Томасом Бекетом и папой, что и задержало введение их в действие.