Антон Антонов-Овсеенко - Портрет тирана

Как радовался он каждому предательству, совершенному в тюрьме бывшим ленинцем. Если кто из арестованных «врагов народа» отказывался подписывать фальшивки, Хозяин лишался покоя. Всесильный Вождь терял веру в собственное могущество.

Узнав, что Реденс отверг домогательства следователей, что и пытки его не сломили, Сталин вызвал Анну Аллилуеву. Он обещал супругу свободу, ей с детьми — неприкосновенность, если Реденс признается в контрреволюционной деятельности.

Что было делать бедной женщине, матери?..

…Ее привезли в Лефортово и впустили в одиночную камеру к изуродованному пытками мужу. Она бросилась к нему, умоляла покориться, подписать все, что ОН хочет. — Коба обещал тебя сразу же освободить.

Реденс пытался доказать ей, что этому человеку нельзя верить ни в чем. Но женщина продолжала надеяться, настаивать. Тогда Реденс подошел к двери и сильно постучал. Явился надзиратель. Реденс попросил вызвать дежурного по корпусу.

— Уведите эту дуру, — сказал он дежурному.

Это были последние слова мужа, которые ей довелось услышать.

…После смерти Сталина Анна Аллилуева долго добивалась реабилитации мужа. Дождавшись, наконец, «справедливости», потеряла рассудок.

Слово «справедливость» мы взяли в кавычки не случайно. Никто иной как Реденс истреблял партийный актив Москвы, потом руководителей Казахстана.

Г.П. Бройдо, бывший присяжный поверенный, бывший член ЦК меньшевистской партии, в 1918 году был заместителем народного комиссара по делам национальностей. Наделенный умом и хитростью, весьма деловитый, он избавил Кобу от значительной доли хлопот по наркомату. На XVII съезде партии его избрали кандидатом в члены ЦК. Одно время он заведовал партиздатом, работал секретарем ЦК партии Туркмении. По сталинским меркам, бывший наркомнац, а потом генсек должен был посадить товарища Сталина за сотрудничество и потворство активному в прошлом меньшевику (а на Лубянке Бройдо признался бы и во враждебной деятельности в годы торжества социализма), но он предпочел арестовать Бройдо.

Избыв свою семнадцатилетнюю лагерную долю, сподобившись реабилитации, Григорий Бройдо умер в 1970 году.

В тридцать седьмом Сталин уничтожил философа Яна Стэна, который в течение трех лет обучал его гегелевской диалектике. Стэн получил редкую возможность проникнуть в тайные намерения своего ученика. «Коба будет устраивать такие вещи, — поведал он своим близким друзьям в 1928 году, — что процессы Дрейфуса и Бейлиса поблекнут».

Предсказание Стэна начало сбываться уже через несколько лет. Старого коммуниста Стэна, оказавшегося вдруг «врагом народа», умертвили по личному указанию Сталина.

В бесконечном ряду сталинских жертв стоят имена нескольких сотрудников А.Ф. Керенского, пощаженных Лениным. Один из них Петр Пальчинский, горный инженер, отдавший революции молодые годы. Попав за границу, он сблизился с Кропоткиным. Осенью 1917 года Пальчинский — генерал-губернатор Петрограда, а в октябре возглавляет оборону Зимнего дворца. Мы сказали — пощажен Лениным? Это не совсем так. Его арестовывали не раз в первые годы советской власти. А он служил честно, работал, написал несколько ценных книг. Еще в 1905 году царский суд осудил его по делу Иркутской республики на каторгу, но ему удалось бежать. При Сталине все стало проще. В мае 1929 года ни в чем неповинного патриота расстреляли как «неразоружившегося врага».

Министра юстиции в правительстве Керенского П.Н. Малянтовича, старого социал-демократа, Ленин тоже не казнил, хотя тот в июле семнадцатого отдал распоряжение об аресте вождя большевиков. И Дзержинский оставил бывшего министра на свободе.

У Антонова-Овсеенко было три встречи с Малянтовичем. Первая — в 1907 году, когда после побега из Севастопольской тюрьмы он искал приюта на квартире московского адвоката Малянтовича… Через десять лет, взяв Зимний дворец, Антонов отведет министра Малянтовича, вместе с другими членами Временного правительства, в Петропавловскую крепость. Последняя встреча состоится почти двадцать лет спустя, в 1936 году. Малянтович придет с личной просьбой к прокурору РСФСР. Антонов-Овсеенко принял старого знакомого в присутствии двух сотрудников. Прокурор опасался доноса, обвинения в «пособничестве»… Вскоре Антонов-Овсеенко уедет в Испанию. Потом схватят обоих — бывшего наркома первого правительства Ленина и бывшего министра правительства Керенского.

Крайности-то действительно сходятся…

Начало 1937 года ознаменовано событием, ставшим переломным, — пленумом ЦК. В официальной истории принято почти каждый пленум ЦК или съезд партии величать «историческим». О февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года такого не услышишь. О нем вообще молчат. Меж тем этот пленум, пожалуй, более чем какой-либо другой заслуживает веского эпитета «исторический».

Сталин успел избавиться от ряда неудобных современников. Особенно досаждал ему Максим Горький. Его примитивно отравили. Мавр сделал свое дело. Мавр благословил террор: «Если враг не сдается, его уничтожают!». Теперь Мавр может уйти.

Обстоятельства скоропостижной смерти Валериана Куйбышева хранятся в тайне до сих пор. Почему-то некоторые историки причисляют его к левому крылу. Если Куйбышев иногда и осмеливался возражать генсеку — за компанию с Кировым и другими «либерелами» — против слишком крутых мер, то в целом он был достаточно беспринципен и послушен Сталину. Куйбышев чуть ли не единственный член ПБ, кого Сталин посещал на его даче, с кем коротал досуг за бутылкой вина.

Самым трудным оказался Григорий Орджоникидзе. Малодушный сталинский нарком покончил с собой 18 февраля, за пять дней до открытия пленума, ослабив и без того робкий «фронт» недовольных бойней. Сталин подготовил пленум с великим тщанием. И его доклад, и доклады Ежова, Молотова, Жданова различались лишь внешне. Суть их и цель — оправдание и усиление террора. Верный давней привычке (она стала методом политического действия), Сталин выступил с докладом против «троцкистских и иных двурушников» под самый конец, 3 марта. Троцкий еще жив, в своих статьях и книгах он перед всем миром обнажает бандитскую сущность сталинского правления. Так вот тебе!

«Современный троцкизм есть не политическое течение в рабочем классе, а беспринципная и безыдейная банда вредителей, диверсантов, разведчиков, шпионов, убийц, банда заклятых врагов рабочего класса, действующих по найму у разведывательных органов иностранных государств» [139] «Большевик», 1937, № 10, с. 19. .

Согласно этой «установке» каждый партиец должен видеть в любом оппозиционере прежде всего вредителя и шпиона. Такова новая политическая мода, провозглашенная генсеком на тридцать седьмой год. Но эта мода, кажется, пережила своего создателя…