Кирилл Королев - Войны античного мира: Македонский гамбит.

Осада Тира.

Александр тем временем, оставив командовать Пердикку и Кратера, отправился покорять окрестные арабские племена гор Антиливана, что заняло около десяти дней. Вернувшись и узнав о случившемся, он приказал строить дамбу заново, на сей раз, перемежая камни целыми деревьями, ветви которых, цепляясь друг за друга, удерживали бы постройку. Как пишет Курций, «бросали в море целые деревья с огромными ветвями, сверху заваливали их камнями, потом опять валили деревья и засыпали их землей; на все это накладывали новые слои деревьев и камней и таким образом скрепляли все сооружение как бы непрерывной связью. Но и тирийцы усердно создавали все, что можно было придумать для затруднения этих работ… они, незаметно скользя по воде, проникали до самого мола, зацеплялись крюками за торчащие из воды ветви деревьев, тянули их на себя; если они подавались, то увлекали за собой в глубину моря много другого материала; затем без труда сдвигали освободившиеся от нагрузки стволы и ветви деревьев, а при разрушении основания и все сооружение, державшееся на раскидистых ветвях деревьев, рушилось вслед за ним». Одни строили, другие разрушали, ситуация становилась патовой — и тут Александр получил донесение о том, что в Сидон прибыл финикийский флот.

Расчет Александра оказался правильным: как только финикийские города перешли под власть македонян, и тем самым возникла угроза Кипру, финикийцы и киприоты покинули Фарнабаза и поспешили присоединиться к Александру. В Сидоне собрались 80 финикийских триер, 12 кораблей с Родоса, 13 триер из Малой Азии и одна македонская пентера. Кипр предоставил 120 кораблей. Таким образом, новый македонский флот почти втрое превосходил численностью флот Тира, составлявший 80 кораблей. В Сидон же пришли и набранные в Греции наемники — до 4000 человек.

Военная техника македонской армии.

Разместив пехоту на кораблях, Александр отплыл из Одона к Тиру. Появление македонского флота заставило тирийцев забыть о вылазках и перейти к глухой обороне. Одна часть македонских кораблей блокировала гавани, потопив при этом три вражеских триеры, а другая охраняла дамбу. Под прикрытием флота на дамбе установили вновь осадные башни, катапульты и тараны, кроме того, метательные орудия расположили и на палубах кораблей. «Пассивная фаза» осады закончилась, македоняне приступили к разрушению городских стен.

Чем явственнее вырисовывалась перспектива падения города, тем изобретательнее становились тирийцы: они перерезали якорные канаты македонских кораблей (так продолжалось до тех пор, пока македоняне не заменили канаты цепями), бросали в море камни, затрудняя кораблям Александра подход к стенам (эти камни извлекали со дна при помощи веревочных петель), баграми и крючьями стаскивали македонских воинов с осадных башен, лили на головы осаждающих кипящие нечистоты и раскаленный песок, установили на стенах вращающиеся колеса, которые ломали вражеские стрелы или отбрасывали их в сторону, а под камни, выпущенные из палинтонов (камнеметов), подставляли кожаные мешки, набитые водорослями.

Если исходить из того, что Тир сражался за Дария, упорство тирийцев не поддается объяснению. Но если принять во внимание, что Тир, номинально входивший в состав Персидского царства, пользовался известной автономией (местное самоуправление, чеканка собственной монеты, значительный доход от морской торговли), становится понятно, что тирийцы отстаивали собственную независимость. Вдобавок они рассчитывали на помощь Карфагена — тирийской колонии в Северной Африке, куда еще в начале осады отправили часть женщин и детей.

Когда же карфагеняне сообщили, что не смогут помочь, жители Тира решили напасть на македонский флот — ведь без поддержки флота осада вновь перешла бы в «пассивную фазу». Вылазку предполагалось организовать из Сидонской гавани, которую блокировали корабли под командованием Кратера и кипрского царя Пнитагора (Египетский порт блокировали финикийцы, а командовал ими сам Александр). Выждав, когда кипрские матросы отправятся на берег за водой и провиантом, тирийцы вышли из гавани на трех пентерах, трех тетрерах и семи триерах. Им удалось потопить три корабля, но тут подоспел Александр на македонской пентере, которую сопровождали пять триер. Морской бой получился скоротечным и неудачным для осажденных: они потеряли до половины кораблей, участвовавших в вылазке.

Использование катапульт и башни при осаде Тира (реконструкция).

После этого сражения тирийцы уже не отваживались покидать гавани. Участь города была практически решена.

Неделю спустя тараны расшатали южную стену Тира, а еще через три дня метательные машины с кораблей пробили в стене брешь, куда сразу же устремился македонский десант. Одновременно финикийские корабли атаковали тирийцев в Египетском порту, а киприоты захватили Сидонскую гавань.

Гипасписты Александра оттеснили осажденных к площади Агенора за Сидонской гаванью. Когда в город вошел таксис Кена, по словам Арриана, «началась страшная бойня». Курций прибавляет, что македоняне получили от царя приказ не щадить никого и поджечь все постройки.

Убитых тирийцев насчитывалось более 8000 (по Диодору — более 7000). Спастись удалось тем, кто укрылся в храме Мелькарта [50] Плутарх передаст забавные легенды. В начале осады Александр видит сон: Геракл стоит на тирской стене и дружески машет рукой своему потомку. Этот сон был истолкован как предвестие падения города после долгой и упорной осады. Другой сон приснился кому-то из тирийцев: «будто Аполлон [очевидно, тот же Мелькарт, отождествлявшийся с Аполлоном как солнечное божество. — К.К. ] сказал, что он перейдет к Александру, так как ему не нравится то, что происходит в городе. Тогда, словно человека, пойманного с поличным при попытке перебежать к врагу, тирийцы опутали огромную статую бога веревками и пригвоздили ее к цоколю», а затем привесили на шею статуе табличку с надписью «Александров прихвостень». — царю Аземилку, его придворным и карфагенским послам: их помиловали, а около 30 000 жителей Тира и чужеземцев продали в рабство. Юношей, способных держать оружие, Александр, по словам Диодора, велел повесить: Курций утверждает, что их распяли на крестах вдоль побережья. «Длившаяся семь месяцев война была триумфом новейшей для того времени техники. Завершилась она триумфом жестокости» (Ф. Шахермайр).