Дело Лаврентия Берии. Сборник документов

При составлении этих заключений даты, насколько я помню, не указывали, и Кобулов, а также и прокурор оформили их своими подписями.

Такие заключения были составлены на группу расстрелянных, но число их сейчас точно я не помню.

Я затрудняюсь сказать, кто конкретно составлял эти заключения. Видимо, это делали следователи, но кто именно — я затрудняюсь вспомнить.

Составленные заключения, в которых было написано, что этих лиц полагал бы целесообразным расстрелять, подписал я. Даты, когда я подписывал заключения, я не указывал, потому что форма, данная Кобуловым, даты не содержала. Кобулов утверждал лично эти заключения, но ставил ли он сам дату, я не помню. Во всяком случае, если на заключении ставилась дата — октябрь 1941 года, то это делалось задним числом».

Теперь вы признаете, что постановления о применении расстрела ко всем арестованным были сфальсифицированы и оформлены задним числом?

ОТВЕТ:То, что говорит Влодзимирский в части составления заключений по расстрелянным, я впервые слышу, и мне это неизвестно.

Протокол прочитан мной, записано все с моих слов верно.

Берия

Хочу дополнить, что список мною докладывался в инстанции и был санкционирован.

ВОПРОС:Докладывали ли вы в инстанции о том, что Кедров М. С. оправдан Военной коллегией Верховного суда СССР и подлежал немедленному освобождению из-под стражи?

ОТВЕТ:Я этого не докладывал, так как сам не знал об оправдательном приговоре, о чем я показал ранее.

ВОПРОС:Вы обязаны были знать об оправдательном приговоре?

ОТВЕТ:Мне не доложили об этом.

ВОПРОС:Вы докладывали в инстанции, что Белахову предъявлено обвинение по такой статье, по которой не предусмотрена высшая мера наказания — расстрел?

ОТВЕТ:Нет, не докладывал, мне это тоже не было известно.

Прочитал, записано все с моих слов верно.

Л. Берия

Допрос окончен в 24 часа 31.VII. 1953 года.

Допросил: Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

При допросе присутствовал и вел запись протокола

следователь по важнейшим делам

Прокуратуры СССР Цареградский.

Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 117–123 Копия. Машинопись.

Протокол допроса свидетеля Г. М. Тер-Саркисова от 1 августа 1953 г.

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса свидетеля Тер-Саркисова Гайка Моисеевича от 1 августа 1953 года. Приложение: на трех листах.

[п.п.] Р. Руденко

1 августа 1953 года

№ 108/ссов

Протокол допроса свидетеля

1953 года, августа 1 дня, военный прокурор Главной военной прокуратуры полковник юстиции Пограницкий допросил с соблюдением ст. 162–168 УПК РСФСР в качестве свидетеля

Тер-Саркисова Гайка Моисеевича, 1894 года рождения, уроженца г. Шуша Нагорно-Карабахской авт[ономной] области Азербайджанской ССР; паспорт № 23-СУ-695156, выдан 75 отделением] милиции г. Москвы 29.IV.1945 года; разведенного; армянина; в настоящее время начальник] 1-го сектора Мосгорздравотдела; с высшим образованием; из рабочих; несудимого; члена КПСС с 1917 года; проживающего в Москве, 162, Хавско-Шабловский пер., д. 4/14, кори. 1, кв. 28, тел. В-2-04-57.

Подписка: В соответствии со ст. 164 УПК следователь меня предупредил об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.

Подпись (Тер-Саркисов)

На днях я познакомился с постановлением Пленума ЦК КПСС по делу Берии Л. П., и мое внимание сосредоточилось на одном пункте этого постановления, в котором говорилось о работе Берии в мусаватистской контрразведке. Мне ярко вспомнилось то время, когда я лично встречал Берию в г. Баку в последних числах октября 1919 года, когда Баку был в руках буржуазных националистов и у власти было мусаватистское правительство. По существу, в то время в Баку, да и не только в Баку, а во всех закавказских республиках, хозяйничали англичане, мусаватисты же были марионеткой в руках англичан. Мусаватистская контрразведка находилась полностью в руках англичан и работала в их интересах по вылавливанию и уничтожению коммунистов и им сочувствующих. Вот в этот период времени я и встретил Берию Л. П. в мусаватистской контрразведке — он там работал и называл себя заместителем] начальника контрразведки. Во время встречи в 1919 году я не знал, что это Берию Л. П. Только в 1921 году, когда я вновь был в Баку, я встретил Берию уже в должности зам[естителя] председателя Азербайджанской ЧК (председателем был Багиров), мне стало ясно, что допрашивавший меня в 1919 году заместитель] начальника мусаватистской контрразведки и в 1921 году заместитель] пред[седателя] Азербайджанской] ЧК — одно и то же лицо, Берия Л. П. В то время я не придал этому обстоятельству должного значения; в дальнейшем же мне было известно, что Берия быстро пошел в гору, стал членом правительства Советского Союза, и я думал, что прошлое Берии не играет большой роли, и это прошлое известно руководителям партии и правительства Советского Союза. Узнав, что Берия — враг народа, скрывший свое прошлое от партии, я 22 июля с. г. написал письмо в ЦК КПСС, где изложил обстоятельства встречи с Берией в 1919 году.

В 1919 году я работал политкомиссаром особого отряда продармии в г. Киеве. В середине сентября, примерно, меня вызвали в Москву, где в ЦК партии тов. Стасова объявила мне, что я должен ехать на Кавказ для подпольной работы. Трудное было время: весь Кавказ был фактически в руках англичан, а формально существовали различные контрреволюционные правительства, главной целью которых была борьба с большевиками. Так, в Грузии в то время было меньшевистское правительство во главе с Жорданией. В Армении — дашнакское правительство, а в Азербайджане — мусаватистское правительство. Эти правительства руководились англичанами.

Вместе со мной в распоряжение подпольного крайкома в Баку из Москвы выехало 25–28 человек. На станции в Баку нас неожиданно арестовали. Всего было арестовано 14 или 15 человек, причем арестовывали работники жандармерии, которые через некоторое время направили нас в контрразведку; она помещалась на набережной Губанова. Ночью этого же дня нас поочередно стали вызывать на допрос. Меня вызвали днем на следующий день. Допрашивал меня Берия (как я узнал впоследствии), который был одет в форму мусаватистской разведки с погонами, и называл он себя заместителем начальника контрразведки. Допрос заключался в том, чтобы установить, кто я, зачем приехал и не дашнак ли я. Берия особо тщательно интересовался — не являюсь ли я дашнаком. Никакого насилия к нам не было применено, хотя пытались установить — нет ли среди нас большевиков. Держали нас дня 3 или 4. Перед освобождением Берия вызвал нас и очень грубо предложил в течение 24 часов оставить Азербайджан. Я уехал в Карабахскую область и больше Берию не видел и ничего о нем не слышал. В 1920 году в Азербайджане установилась советская власть, а в 1921 году я по делам службы был в Баку и встретил Берию в ЧК — он был заместителем Багирова. Как получилось, что бывший контрразведчик мусаватистского правительства Берия попал на работу в органы ЧК, мне было совершенно непонятно.