Дело Лаврентия Берии. Сборник документов

По всему чувствовалось, что у Берии в отношении И. В. Сталина сказывается какая-то злоба, да и не только к нему, но даже к его детям. Когда по делу Василия Сталина стало известно, что тот помышляет встретиться с иностранцами и рассказать им о своем положении после разжалования, Берия приказал мне установить оперативную технику также за Светланой. Так как результаты оперативной техники не удовлетворяли Берию, ибо политически компрометирующего Светлану ничего добыто не было, Берия стал нервничать и даже обвинять работников оперативной техники в плохой работе. Почти ежедневно он требовал результаты наблюдения по оперативной технике, и отсутствие этих результатов раздражало его.

На самом же деле желание скомпрометировать Светлану, по моему мнению, вызывалось его мстительностью за то, что Светлана имела какое-то отношение к приему от психически больного Надирашвили заявления об изменнической работе Берии и передаче его И. В. Сталину. А сам часто, к случаю и без необходимости, говорил, что «в политике месть не допускается».

В этой же связи заслуживают внимания действия Берии в отношении Поскребышева.

Берия приказал мне также установить наблюдение посредством оперативной техники за Поскребышевым. Вскоре после этого Берия позвонил мне по телефону и, сообщив, что в сводках ТАСС имеются данные в отношении Поскребышева, предложил установить за ним и наружное наблюдение, предупредив при этом, что Поскребышева могут похитить или тайно вывезти иностранные разведки. При этом Берия приказал в случае подозрительного появления Поскребышева на аэродромах или вокзалах немедленно его арестовать. Вслед за этим он прислал мне сводку ТАСС.

Наблюдение за Поскребышевым и оперативная техника ничего компрометирующего не дали, что также вызывало у Берия раздражение.

Некоторое время спустя Берия приказал поднять из архива все материалы в отношении Поскребышева и составить по ним справку. Однако такая справка его также не удовлетворила, в связи с чем он вызвал начальника 1-го спецотдела Кузнецова и приказал ему тщательно поискать дополнительные материалы. Таких материалов не оказалось. В связи с этим Берия сам лично допрашивал Власика о его преступных связях с Поскребышевым и, не добившись таких показаний, предложил мне допрашивать его по этому поводу, дав мне указание о том, что если Власик будет говорить, как Поскребышев компрометировал его, Берию, перед Сталиным, то не слушать Власика.

Таким образом, я прихожу к заключению, что Берия определенно был настроен против Сталина и после его смерти пытался скомпрометировать не только его ближайшее окружение, но и его самого.

Об этом говорит также и тот факт, что Берия с циничной откровенностью в официальных документах, представляемых в директивные органы по делам «о врачах» и «мингрело-националистической группе», отмечал неправильность тех или иных указаний и решений И. В. Сталина.

Об этом же свидетельствует ряд предложений Берии в директивные органы о пересмотре решений правительства, принятых при жизни И. В. Сталина (об отмене паспортных ограничений, изменении режима передвижения иностранцев и т. д.).

Вспоминается мне еще одно высказывание Берии в годы Великой Отечественной войны по вопросу об обороне Кавказа. Берия говорил: «Считают, что Кавказ был освобожден от немцев в результате Сталинградской операции». Понятно было, что речь идет о мнении И. В. Сталина. Однако Берия не был согласен с этим и считал, что Кавказская операция имела самостоятельное значение. В этой связи примерно в 1944 г. Берия приказал тогдашнему замнаркома внутренних дел Аполлонову выделить соответствующего военного специалиста и написать историю обороны Кавказа.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано.

Б. Кобулов

Допрос окончен в 2 ч. 10 м. 12.VIII.53 г.

Допросил: Пом[ощник] главного военного прокурора подполковник юстиции Базенко

Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 44–52. Копия. Машинопись.

Протокол допроса Л. П. Берии от 14 августа 1953 г.

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса обвиняемого Берии Лаврентия Павловича от 14 августа 1953 года.

Приложение: на 7 листах.

[п.п.] Р. Руденко

15 августа 1953 г.

№ 163/ссов

Помета:

Обложку с росписями об ознакомлении — см. записку от 18. VIII. 53 г. № 171/ссов.

Протокол допроса

1953 года, августа 14 дня, Генеральный прокурор СССР действительный государственный советник юстиции Руденко допросил обвиняемого

Берию Лаврентия Павловича.

Допрос начат в 22 часа 10 мин.

ВОПРОС:На допросах 20, 23 и 31 июля с. г. вы отрицали свое участие в фальсификации дел в отношении разоблачавших вас и неугодных вам лиц, обвиняя их в контрреволюционных преступлениях, а также заявляли, что вы не знали о применении к ним во время следствия, в частности к Кедрову, Голубеву, Белахову, Слезберг, Бедия, Кедрову, Папулия Орджоникидзе и другим, мер физического принуждения.

Вы и сейчас это отрицаете?

ОТВЕТ:Да, отрицаю.

ВОПРОС:Вам оглашаются показания Мешика от 8.VIII с. г.: «Мне известен один случай применения мер физического воздействия по отношению к Голубеву. Это было в Сухановской тюрьме. Его вызвал к себе на допрос Берия.

В кабинете находились Берия и кто-то из сотрудников… Я вошел в кабинет вместе с Голубевым. Берия задал Голубеву несколько вопросов, содержание которых я не помню. Что Голубев ответил, я также не помню. Затем Берия сделал знак находившемуся позади Голубева сотруднику (кажется, Шкурину), и тот сзади сильно ударил Голубева рукой по лицу. Голубев от удара упал со стула, и его сразу после этого Берия отправил назад в камеру…

Естественно, что сейчас, когда я на следствии узнал, что Кедров М. С. был расстрелян вопреки оправдательному приговору суда, я теперь полагаю, что факты, изложенные в документах Кедрова М. С. и заявлении Кедрова И. М. и Голубева, серьезно компрометировали Берию, и факт расправы с Кедровым М. С., несомненно, является преступлением…»

Вы подтверждаете это?

ОТВЕТ:Я отрицаю это. Мешик показывает неправильно.

ВОПРОС:Вам оглашаются показания Кобулова Б. от 4 августа с. г.:

«…Я нанес Белахову несколько ударов по указанию Берии в его кабинете…

Дело Белахова расследовалось с грубыми нарушениями законов. Независимо от того, кто допускал эти нарушения и в какой мере, я как бывший начальник следственной части НКВД СССР признаю свою долю ответственности за эти нарушения и свое вынужденное участие в деле Белахова осуждаю. Я также считаю необходимым заявить, что Белахов необоснованно был расстрелян на основании письма Берии от 18.X. 1941 года, тем более что он находился вне Москвы, т. е. района угрозы вторжения противника. Все это, как я уже ранее показал, также относится к делу Кедрова И. и Слезберг».