Дело Лаврентия Берии. Сборник документов

Вместе со мной в тот период в мусаватистской контрразведке служили: Берия Л. П., Али Байрамов, Касум Измайлов, Крылов, Казым Ризаев, Лысков, Миртафах Мусави и другие лица, фамилии которых не помню. Начальником контрразведки был Нагибег Шихзаманов…

Насколько мне известно, Берия Л. П. в левом крыле партии «Гуммет» не состоял. В разговорах с ним в период совместной службы в мусаватистской контрразведке он отрицал свою принадлежность к партии «Гуммет», ее левому крылу, а также отрицал свою принадлежность к большевистской партии…»

ОТВЕТ:Я подтверждаю, что Меликов в своих показаниях правильно называет лиц, которые сотрудничали в мусаватистской контрразведке. Я отрицаю его показания в той части, где он говорит, что якобы я отрицал свою принадлежность к большевистской партии. Я знал Меликова как сочувствующего большевистской партии.

ВОПРОС:Где сейчас Шихзаманов, бывший начальник мусаватистской контрразведки?

ОТВЕТ:Я не знаю, где он сейчас.

ВОПРОС:Вы, работая в ЧК Азербайджана, интересовались, где Шихзаманов?

ОТВЕТ:Тогда было известно, что он в первые дни установления советской власти эмигрировал в Иран. ЧК Азербайджана и я лично интересовались эмигрировавшими за границу антисоветчиками, в том числе и Шихзамановым.

ВОПРОС:Вы знаете сестру Шихзаманова?

ОТВЕТ. В связи с чем-то кто-то из родственников Шихзаманова, не помню кто, обращался с заявлением в ЧК, а по какому вопросу, сейчас не помню. Не помню также, был ли кто из родственников Шихзаманова у меня на приеме.

ВОПРОС:Вы арестовывались ЧК Азербайджана в 1920 году?

ОТВЕТ:Был задержан на несколько часов.

ВОПРОС:При каких обстоятельствах, кем и за что вы были задержаны, и кто вел расследование по вашему делу?

ОТВЕТ:Я был задержан в средине 1920 года у себя дома сотрудником ЧК Азербайджана. При задержании у меня был произведен обыск, и я был из дома доставлен ночью в ЧК. Просидев в ЧК примерно до 11–12 часов дня, был вызван в кабинет председателя ЧК Азербайджана Баба Алиева, где также присутствовал и его заместитель Кавторадзе. Мне Баба Алиев сказал, что произошло недоразумение, вы свободны, можете сесть в машину и ехать домой. От машины я отказался и ушел домой. Мне были возвращены мои бумаги, которые были изъяты во время обыска.

Никто меня не допрашивал, и ничего мне не говорили о причинах моего задержания.

ВОПРОС:И вы лично не интересовались, почему вас задержали?

ОТВЕТ:Нет, я не спрашивал и сейчас не знаю причин моего задержания.

ВОПРОС:Какие документы вы заполняли лично при задержании, в частности была ли вами заполнена анкета?

ОТВЕТ:Не помню, может быть, и заполнял.

ВОПРОС:Имели ли вы тогда документ, устанавливающий вашу партийную принадлежность?

ОТВЕТ:Никакого документа, устанавливающего мою партийность, у меня не было.

ВОПРОС:Как была вами заполнена графа в анкете о партийности?

ОТВЕТ:Не помню.

ВОПРОС:Кто ходатайствовал о вашем освобождении из-под ареста?

ОТВЕТ:Впоследствии мне стало известно, что ходатайствовал Стуруа Георгий. Он тогда был секретарем ЦК Азербайджана, и ранее он меня знал примерно с 1918 года по Баку и Тбилиси.

ВОПРОС:Почему вы в анкетах, которые имеются в вашем личном деле, автобиографиях скрывали тот факт, что в 1930 году были арестованы ЧК Азербайджана?

ОТВЕТ:Поскольку мне при освобождении объявили, что это недоразумение, содержался я под арестом несколько часов, поэтому я не указывал об этом ни в анкете, ни в автобиографиях. Считаю, что поступил неправильно.

ВОПРОС:Знаете ли вы Сафронова Николая Федоровича, в прошлом работника ЧК и работника прокуратуры Азербайджанской ССР в настоящем?

ОТВЕТ:Знаю как работника ЧК.

ВОПРОС:В связи с каким вопросом вы принимали Сафронова в служебном кабинете Совета министров СССР в 1950 году?

ОТВЕТ:Не помню, в каком месяце 1950 года ко мне несколько раз с заявлениями о личном приеме обращался Сафронов. Сначала я поручал Людвигову, чтобы он его принял, но Сафронов настаивал на личном приеме. В связи с этим я принял Сафронова, и он мне рассказал о следующем: когда он работал начальником учетно-регистрационного отдела ГПУ Азербайджана, то в архивных материалах за 1920 год он обнаружил дело о моем задержании в 1920 году. Сафронов высказался, удобно ли, чтобы эти материалы хранились в архиве, и что он кому-то говорил, чтобы мне об этом сообщили. Я ответил Сафронову, чтобы он не беспокоился, что эти материалы хранятся в архиве и почему они не должны храниться в архиве. Затем Сафронов перешел к другим вопросам, личным, в связи с его работой в суде или прокуратуре Азербайджана и просил моей помощи. У меня создалось такое впечатление, что Сафронов хотел решить личные вопросы и использовал архивный материал как повод.

ВОПРОС:Вам оглашается выдержка из заявления Сафронова:

«…На следующий вечер, часов в десять вечера, раздается звонок с квартиры моей сестры, и, когда я поднял трубку, услышал голос Берии.

«Говорит Берия. Вы по какому вопросу хотите попасть ко мне на прием». Я, признаться, стушевался и не знал, что ему ответить, но, придя в себя, я сказал ему, что по телефону сказать не могу. Тогда он меня спрашивает: «Что в комнате, откуда вы говорите, кто-нибудь есть, посторонние лица?» Я ответил снова, что по телефону я сказать не могу. Тогда он настойчиво потребовал сказать мне, и я ему выпалил, что хочу говорить о 1919 годе. Зная привычку его передразнивать, он тут же повторил: «О каком 1919 годе», но, видимо, спохватился, так как в его кабинете присутствовал докладывавший ему мою записку Людвигов.

Опомнившись, что он допустил оплошность, но чтобы Людвигов не подозревал в чем-нибудь, он мне приказал написать обо всем и передать лично Людвигову…

Затем, видимо, вспомнив о 1919 годе, он тут же распорядился личному секретарю Муханову позвонить мне…

17. XII.1950 года Муханов позвонил и сказал мне, что Берия примет меня 18.XII.1950 года в 10 или 11 часов вечера в Кремле в своем кабинете.

На следующий день в условленное время я пришел в комендатуру у Спасских ворот и получил пропуск на прием к Берии. Несмотря на то что в приемной Берии было два генерала и несколько ответственных работников, я был ровно через 10 минут принят…»

Скажите, что вас так волновало, что одно напоминание о 1919 годе заставило вас срочно и вне очереди принять Сафронова?

ОТВЕТ:Я подтверждаю, что был у меня по телефону разговор с Сафроновым, но о 1919 годе он ничего не говорил. Он принимался мною в порядке очереди.