Дело Лаврентия Берии. Сборник документов

О преступных методах, при помощи которых Берия добивался получения провокационных клеветнических материалов в отношении руководителей Партии и Правительства, дает представление ряд уголовных дел, приобщенных к материалам следствия, и, в частности, уголовное дело в отношении Белахова.

Белахов был арестован 9 июня 1939 года без санкции прокурора в расчете на то, что от него удастся получить материалы, компрометирующие жену одного из руководителей Советского правительства.

О методах, при помощи которых вымогались клеветнические материалы, Белахов при допросе его 4 апреля 1941 года прокурором показал:

«С первых же дней ареста меня нещадно избивали по 3–4 раза в день и даже в выходные дни. Избивали резиновыми палками, стальными пружинами и линейками, били по половым частям, я терял сознание. Прижигали меня горящими папиросами, обливали водой, приводили в чувство и снова били, потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали. Даже дошло до того, что я мочился кровью, перешибли позвоночник… я стал терять зрение… появились галлюцинации… Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я себя в этом признаю виновным, а факты они мне сами подскажут. На такую подлость я идти не мог».

(том л. д.)

Клеветнические показания от Бел ахова вымогали не только подчиненные Берии, но и он сам. По этому поводу Белахов показал:

«…Народный комиссар НКВД Берия и начальник след-части два раза вызывали к себе и говорили: «Белахов, будьте откровенны. Вы будете на свободе и будете научно работать. Первое время не в Москве, правда, а в провинциальном вузе, а потом переедете в Москву».

(том л. д.)

Следствием установлено, что избиения Белахова производились при непосредственном участии Берии.

На предварительном следствии по настоящему делу был допрошен один из следователей, производивших расследование по делу Белахова, быв. зам. начальника отделения секретно-политического отдела НКВД СССР — Визель.

Визель дал подробные показания, полностью подтвердившие приведенные выше данные, характеризующие преступные методы, применявшиеся Берией и Кобуловым Б. для вымогательства клеветнических показаний от Белахова. Показаниями Визеля установлено, кроме того, что Берия и Кобулов сами избивали арестованного.

Как показал Визель:

«На допросе у Берии от арестованного требовали компрометирующих показаний на члена семьи одного из руководителей Партии и Правительства. Арестованный отказывался давать такие показания, указывая, что от него требуют лживых показаний. Тогда Берия в присутствии меня, Кобулова и Зубова приказал арестованному лечь на пол, спустив брюки, и кивнул головой Кобулову.

Кобулов при нас избил арестованного резиновой палкой, которую он держал в руках во время допроса. В результате избиений этот арестованный дал требовавшиеся от него клеветнические показания».

(том л. д.)

Б. Кобулов вынужден был признать свое участие в избиении Белахова, показав:

«Да, я нанес Белахову несколько ударов по указанию Берии в его кабинете после того, как Белахов стал категорически отрицать свою причастность к антисоветской работе. Этот свой поступок я безусловно осуждаю, и принял участие в избиении Белахова по требованию Берии».

(том л. д.)

Следствием установлено, что дело Белахова явилось лишь частью задуманной и осуществленной Берией политической провокации, имевшей целью получение при помощи пыток клеветнических показаний против ряда руководящих деятелей Партии и Советского государства. С этой целью, кроме Белахова, были арестованы врачи — сестры Канель Надежда и Юлия, мать которых ранее работала главным врачом Кремлевской больницы, и Слезберг Анна — начальник одного из управлений Наркомпищепрома СССР. Ко всем арестованным были применены пытки и избиения для вымогательства клеветнических показаний. Это подтверждается показаниями Визеля и Зубова, которые вели следствие по этому делу, признанием Б. Кобулова и материалами следственных дел по обвинению Канель, Белахова и Слезберг.

(том л. д.)

Опасаясь разоблачения применения им и его соучастниками преступных методов следствия для получения клеветнических показаний против руководителей Партии и Правительства, Берия решил умертвить Белахова, Слезберг в числе других арестованных, в отношении которых следственные дела также были сфальсифицированы и не могли быть переданы для рассмотрения в суд ввиду отсутствия доказательств виновности. С этой целью Берия 18 октября 1941 года письмом за № 2756/Б приказал сотруднику особой группы при МВД СССР Семенихину расстрелять 25 арестованных, в числе которых под № 22 значится Белахов, а под № 23 — Слезберг. Из показаний Семенихина видно, что все 25 арестованных были расстреляны в Саратовской и Куйбышевской тюрьмах.

(том л. д.)

Следует указать также, что Белахов обвинялся по ст. 58–10 ч. 1 УК, вообще не предусматривающей по своей санкции расстрела. Фотокопия подлинного распоряжения Берии о расстреле 25 арестованных приобщена к делу.

(том л. д.)

Следствием установлено, что, заметая следы совершенных ими убийств, Берия и его соучастники фальсифицировали постановления о расстреле 25 арестованных, в том числе Бел ахова и Слезберг, составив такие постановления через несколько месяцев после совершенных расстрелов и датировав постановления задним числом.

Полученные путем применения незаконных методов следствия и другими преступными способами клеветнические материалы в отношении руководителей Партии и Правительства сохранялись Берией в так называемом особом архиве.

Добившись в марте 1953 года поста министра внутренних дел СССР, Берия в тех же преступных целях при помощи Б. Кобулова принял особые меры к сбору компрометирующих данных в отношении руководящих работников партийных и советских органов.

Допрошенный по этому поводу начальник 1-го спецотдела МВД СССР Кузнецов показал:

«Берия и Кобулов проявили большой интерес к розыску этих материалов, что подтверждается тем, что Берия дал мне задание связаться со всеми начальниками управлений МВД СССР и передать им его приказание сдать на хранение в 1-й спецотдел все оперативно-агентурные материалы, собранные на руководящих работников партийных и советских органов, в том числе на руководителей Партии и Правительства.

Такие материалы были нам сданы, в том числе Карасев сдал 248 опечатанных пачек с материалами техники подслушивания и наблюдения 2-го спецотдела. Чтобы учесть, что нами принято, мы составили опись по такому же образцу, как были составлены описи при передаче дел Меркуловым Абакумову.

Описи поступивших материалов я передал 25 мая Кобулову с моим рапортом на имя Берии, в котором я писал, что ряд материалов носит провокационный характер, и поэтому необходимо создать авторитетную комиссию для просмотра и их уничтожения. Описи и мой рапорт Кобулов оставил у себя».