Артур Лиелайс - Конкистадоры

Раненого командира, который не мог больше сражаться и только кричал, изнемогая от боли, его люди отнесли в одно из помещений храма и стойко защищали вход в него. Тогда солдаты Кортеса подожгли соломенную крышу храма и, огонь выгнал защитников наружу. Нападающие бросились к Нарваэсу, стащили его по лестнице вниз и заковали в цепи. Солдаты, видя, какая судьба постигла их командира, побросали оружие.

Тем временем Кортес разбил отряд всадников, тщетно пытавшихся прорваться сквозь густой лес длинных копий. Затем капитан-генерал приказал нацелить захваченные пушки на два других храма, в которых находились люди Нарваэса, отказавшиеся сдаться. После первого же залпа гарнизон Нарваэса полностью капитулировал.

Берналь Диас рассказывает, что Кортесу якобы очень помогли светящиеся жуки – кокайос, которые в ту ночь стаями летали над полем боя (эти жуки излучают столь яркий фосфоресцирующий свет, что при нем можно даже читать). Испуганные солдаты Нарваэса, увидев эти трепетные огоньки, приняли их за тлеющие фитили мушкетов и орудий и решили, что окружены огромным войском, которое сейчас откроет по ним жестокий огонь.

При свете утренней зари неравенство сил противников стало очевидным. Солдаты Нарваэса, увидев горстку оборванцев, победивших благодаря внезапной атаке, не могли скрыть своего разочарования, стыда и гнева.

Сдались и всадники, посланные Нарваэсом навстречу Кортесу. Капитан-генералу удалось также без борьбы захватить каравеллы. Чтобы никто не смог вернуться на Кубу и сообщить о случившемся Веласкесу, он приказал снять с них паруса, оснастку, компасы и рули.

Кортес потерял убитыми всего шесть человек, Нарваэс же – двенадцать (по другим сведениям – соответственно двоих и четверых). Командующий приказал тщательно ухаживать за многочисленными ранеными, в том числе и за Нарваэсом, которого он отправил потом в Веракрус, где содержал под строгой охраной.

Однако дальновидный Кортес относился к Нарваэсу не как гордый победитель: он дружески беседовал со своим пленником и старался помириться с ним, подчеркивая, что на все божья воля и что эта победа и пленение Нарваэса кажутся ничтожными по сравнению с другими его военными успехами в Новой Испании.

Пленным солдатам Нарваэса было приказано немедленно сдать оружие судьям в знак покорности Кортесу, а затем присягнуть ему на верность как верховному судье этой страны и капитан-генералу всех испанских вооруженных сил.

После этой церемонии Кортес велел вернуть воинам Нарваэса захваченные у них во время боя оружие, коней и другое имущество. Он роздал им также большую часть золота, добытого по дороге из Теночтитлана в Семпоалу. Все это он делал для того, чтобы любой ценой привлечь на свою сторону войско Нарваэса.

Это вызвало гнев и возмущение среди ветеранов капитан-генерала. Как отмечает хронист, «наш главнокомандующий предал своих друзей, чтобы расположить к себе прежних врагов. Мы стояли за него в горестный час, но наградой нам были лишь удары шпаг и раны, военная же добыча была роздана врагу». Однако хитрый Кортес знал, что делает. Теперь было не время для ссор – надо было действовать объединенными силами.

Золото и заманчивые посулы сделали свое дело – людям Нарваэса захотелось попытать счастья под командой столь ловкого и отважного командира.

Итак, Кортес получил такое подкрепление, о котором не мог и мечтать. Теперь в его распоряжении была целая армия – свыше тысячи человек, среди них около сотни всадников, более восьмидесяти арбалетчиков и почти столько же мушкетеров. Капитан-генерал решил разбить их на отряды, добавив к бывшим солдатам Нарваэса по нескольку своих ветеранов, а во главе поставить опытных командиров и разослать их по всей Мексике для создания новых опорных пунктов и колоний, рассчитывая в дальнейшем заняться расширением завоеванной территории.

Ужасная весть. – Кровавая резня во время весеннего праздника. – Ограбление трупов. – Испанцы в осаде. – Возвращение Кортеса. – Куитлауак – наместник Монтесумы. – Взрыв народного гнева. – Начало сражения.

Сразу после окончания битвы капитан-генерал направил гонца к Альварадо с известием о победе над Нарваэсом. И теперь, спустя неполных две недели, когда Кортес уже считал себя неограниченным властелином всей Мексики и ему казалось, что все враги повержены в прах, из Теночтитлана возвратился гонец с ужасным известием: Альварадо писал, что ацтеки напали на дворец, где жили испанцы, и, осыпая гарнизон тучей стрел, дротиков и камней, пытались захватить его. Многие испанцы убиты и ранены. Ацтеки сожгли также бригантины на озере Тескоко. Альварадо слезно просил командира поспешить на помощь осажденным.

Нельзя было медлить ни минуты. Потерять прекраснейший из городов Нового Света – означало потерять всю Мексику. Поэтому Кортес послал гонцов к отрядам, уже выступившим в намеченные районы, с приказом немедленно возвратиться. Оставив в Веракрусе небольшой гарнизон, а в Семпоале – больных и раненых, Кортес поспешил в Теночтитлан. По пути, в Тласкале, испанцев снова щедро снабдили продовольствием и дали им с собою две тысячи воинов. Томимый мрачными предчувствиями, Кортес поспешно пересекал страну ацтеков. Вскоре, однако, его опасения были несколько рассеяны новым гонцом Альварадо, перебравшимся в лодке из столицы на другой берег озера Тескоко и доставившим сообщение, что ацтеки уже две недели как прекратили атаки на дворец Аксаякатля, хотя не сняли осаду.

Очевидно, они отведут свои войска лишь после прибытия в столицу Кортеса.

Вскоре явился гонец и от Монтесумы с уверениями, что властелин не виновен в этих столкновениях и что они произошли вопреки его воле и приказам.

23 июня 1520 года Кортес верхом на коне во главе своего войска вступил в Теночтитлан. Испанцы двигались по дамбе, шедшей от южного берега озера. Звуки труб, проносясь над озером, возвестили осажденным конкистадорам, что помощь близка. Испанский гарнизон ответил мощным артиллерийским салютом. Солдаты Кортеса прибавили шаг и, перейдя большие разъемные мосты, вскоре вступили в город.

Кортес с тревогой заметил, что многие мосты разведены, а на улицах и площадях совсем не видно людей. Никто не приветствовал белых чужеземцев, хотя и не оказывал сопротивления, лишь на лицах случайных прохожих можно было прочесть холодную ненависть и презрение. В немой тишине глухо раздавался стук лошадиных копыт. Распахнулись тяжелые ворота дворца Аксаякатля, и ликующие солдаты бросились обнимать друг друга.