Андре Моруа - История Германии

Коалиционный кабинет Штреземана извлек выводы из кризиса, поставившего под угрозу само государство. Он положил конец пассивному сопротивлению в Рурском регионе и принял меры для стабилизации марки. Некоторому оздоровлению экономики способствовало введение рентной марки — переходной валюты, являвшейся ревальвированной прежней маркой. Чтобы закрепить процесс, необходимо было снизить сумму репараций до приемлемой цифры. Такой пересмотр стал возможен в 1924 году после ухода со сцены Пуанкаре, на смену которому пришел радикал Эдуар Эррио. Французский министр иностранных дел Аристид Бриан был человеком благородным и сторонником мира. Для определения суммы, которую Германия могла бы выплатить, был создан комитет под председательством американца Чарлза Гейтса Дауэса. План Дауэса, который не был диктатом, Германия приняла, и Эррио приказал освободить Рур.

Пауль фон Гинденбург

В октябре 1925 года Бриан, Остин Чемберлен, Вандервельде, Муссолини и др. встретились в Локарно с германскими министрами Лютером и Штреземаном. К счастью, оказалось, что ради восстановления в Европе настоящего мира Бриан, Чемберлен и Штреземан готовы пойти на риск. Гарантами неприкосновенности границы между Германией и Францией стали — для обоих государств — Бельгия и Италия. Штреземан, по-прежнему поддерживая протест Германии против навязанных ей на востоке нелепых границ, обязался не менять их силовыми методами. «В Локарно, — скажет позже Бриан, — мы беседовали по-европейски. Это новый язык, который всем надо изучить как можно скорее». Казалось, что после Локарно дорога в Лигу Наций для Германии открыта. Но на пути туда у нее возникло множество трудностей. Так, бразильское вето повлекло за собой досадную реорганизацию постоянного совета, но в конце концов Германию все же приняли.

После смерти Фридриха Эберта президентом республики был избран старый маршал Гинденбург. Новый план — план Янга — уточнил сумму оставшегося германского репарационного долга. Стране была возвращена полная независимость в экономической и финансовой области; какой бы то ни было контроль со стороны иностранных государств был упразднен. После Германа Мюллера (1928–1930) рейхсканцлером стал католик, человек высоких моральных качеств Генрих Брюнинг. Ему не повезло: он пришел к власти в то самое время, когда в США разразилась Великая депрессия (1929), чуть позже настигнувшая и Европу. Германия уже несколько лет жила американскими кредитами, и, когда кризис заставил американских банкиров прекратить кредитование, для нее это стало катастрофой.

Пауль фон Гинденбург, Франц фон Папен (в центре) и другие немецкие лидеры в Касселе. 1918

В начале 1932 года в Германии насчитывалось шесть миллионов безработных. Приближались президентские выборы. Восьмидесятипятилетний Гинденбург колебался относительно выставления своей кандидатуры. Брюнинг хотел продлить его мандат, чтобы не устраивать предвыборную кампанию в разгар экономического кризиса. Но за принятие этого решения в рейхстаге должно было бы проголосовать две трети депутатов, а нацисты Гитлера, набравшие к этому времени силу, голосовать не желали. Так что выборы состоялись. Гинденбург, как ни странно, баллотировался от республиканцев; коммунисты выдвинули Тельмана; националисты — Дюстерберга; нацисты — Гитлера, принявшего германское гражданство. Брюнинг участвовал в предвыборной кампании старого маршала, который набрал восемнадцать с половиной миллионов голосов; у Гитлера получилось одиннадцать миллионов; у Тельмана — пять; у Дюстерберга — полтора. Понадобился второй тур. На этот раз Гинденбург набрал девятнадцать миллионов голосов и был избран, но за Гитлера проголосовало уже тринадцать миллионов.

Несмотря на успех, достигнутый на выборах, положение Брюнинга было угрожающим. Армия настраивала против него Гинденбурга, нашептывая ему, что Брюнинг заставил голосовать за него «красных», благодаря чему он и выиграл. Гинденбург же был по сути дворянином-милитаристом, еще и помещиком, и рядиться под демократа ему было противно. Помочь Брюнингу могла бы Антанта, что им и следовало бы сделать, немедленно согласившись на полную отмену репараций, в чем несколькими годами позже они не смогут отказать его преемнику Францу фон Папену. Это была последняя ошибка, которую им оставалось совершить. И они ее совершили. Когда Брюнинг предложил провести аграрную реформу в Восточной Пруссии, Гинденбург отправил его в отставку.

Франц фон Папен, аристократ и католик, был другом старого маршала, которого часто развлекал своими рассказами. Этот приятный во всех отношениях, легкомысленный человек был абсолютно не способен противостоять кампании устрашения и террора, развязанной нацистскими бандами («штурмовыми бригадами» [18] Sturmabteilungen — сокращенно — СА. ). На выборах в рейхстаг Гитлер получил 37,8 процента голосов. Гинденбург, всем сердцем презиравший этого «чешского капрала», предложил ему тем не менее министерский портфель. Гитлер отказался. Ему было нужно все или ничего. Военный министр Шлейхер был готов к переговорам с нацистами. Когда Папен ушел в отставку, Гинденбург позвал на его место Шлейхера. Но Германия уже находилась под пагубной властью гитлеровских СА и СС [19] Schutzstaffeln ( букв . «отряды обороны») — сокращенно СС. . В стране царил «коричневый террор». Партии Гитлера не хватало денег, и он договорился с Папеном, чтобы тот убедил Гинденбурга отдать рейхсканцелярию ему, Гитлеру, сам же Папен станет вице-канцлером. Так и сделали. Вечером 30 января 1933 года перед маршалом и капралом прошло факельное шествие. Гитлер провозгласил рождение Третьего рейха. Шлейхер же в 1934 году будет убит.

В измученной и на первый взгляд совершенно разоренной Германии оставались активные элементы, жаждавшие реванша. Наиболее мощными из этих элементов были армия и тяжелая промышленность. У промышленников сохранились огромные финансовые ресурсы. Они могли бы (и должны были бы) опираться на традиционные политические партии, но те были разобщены разницей в программах и доктринах, и ни одна из них не могла привлечь на свою сторону большинство избирателей. Национал-социалистическая партия казалась ничем не связанной. Субсидии крупных сталелитейных компаний хлынули в ее сейфы. Промышленники рассчитывали, что смогут контролировать Гитлера, но они не соразмерили беспощадную волю этого человека и власть, которую давали ему, с одной стороны, страх, а с другой — лозунги о возрождении нации. Папен и Гугенберг верили, что без труда подчинят себе необразованного и неопытного Гитлера. Но он сам раздавил их за несколько месяцев.