Артур Лиелайс - Каравеллы выходят в океан

В 1482 году они основали в Гвинее, на Золотом Берегу, колонию и построили форт, назвав его Сан-Жоржи-да-Мина [6] Рудник святого Георгия. , так как в этом районе были открыты крупные месторождения золота. Вскоре на картах рядом с Золотым Берегом появились Берег Слоновой Кости, Перцовый Берег, названный так потому, что африканцы привозили сюда для обмена пахучие семена, похожие на азиатский перец, и Невольничий Берег. Эти названия красноречиво свидетельствуют об истинных намерениях португальцев.

Вскоре они пересекли экватор, открыли устье могучей реки Конго и двинулись дальше на юг, обследовав неизвестный ранее западный берег Африки к югу от экватора вплоть до 22° ю. ш.

В 1487 году король Португалии послал по южному морскому пути три каравеллы под командой Бартоломеу Диаша.

Диаш вышел из форта Мина, пересек южный тропик и за ним открыл новый пустынный берег. Тут поднялась страшная буря и погнала две каравеллы Диаша в открытый океан. Их долго относило все дальше на юг; берег исчез из виду, и Диаш больше не смог найти его. Тогда он решил, что уже миновал южную оконечность Африки. Так это и было. Добравшись здесь до берега, Диаш повел свои корабли вдоль него на восток и вскоре понял, что находится уже в Индийском океане. Тогда он повернул обратно и привез на родину радостную весть: морской путь в Индию вокруг Африки открыт! Так было опровергнуто утверждение античного ученого Птолемея, будто Африканский материк простирается до самого Южного полюса, а Индийский океан представляет собой замкнутый бассейн.

Мыс у южной оконечности Африки, где он перенес двухнедельный шторм, Диаш назвал «Торментозу» [7] Мыс Бурь. , но король после возвращения экспедиции в Лиссабон приказал переименовать его в мыс Доброй Надежды.

Однако надежда на быстрое достижение Индии была не так-то легко осуществима: ведь Лиссабон от южной оконечности Африки отделяло огромное расстояние в десять тысяч километров. И кто мог знать, сколько еще предстояло плыть от мыса Доброй Надежды до Индии… В ближайшие несколько лет португальцы не предприняли ни одной попытки продвинуться вперед. Они словно переводили дыхание и набирались сил перед грандиозной экспедицией Васко да Гамы в Индию, к далеким берегам Азии.

Богобоязненный Энрике-Мореплаватель – организатор охоты на рабов (по старинной гравюре).

Успехи Португалии на Африканском побережье вызвали огромный интерес и в Испании. Эти обе страны, несмотря на родственные связи их государей, жили в вечных раздорах и вражде. Португальский король приказал своим морякам безжалостно топить каждое иноземное судно, если только оно осмелится появиться у берегов Африки. Побережье этого материка, а также южный морской путь в Индию португальцы считали своим владением и не собирались ни с кем делиться добычей.

Создание единого королевства Испания. – Подавление самовластия крупных феодалов. – Инквизиция. – Война с маврами. – Католические короли – идеал монарха. – Страсть к наживе – болезнь века. – Древние торговые пути во власти турок.

На Пиренейском полуострове, рядом с быстро развивавшейся Португалией, из многочисленных феодальных княжеств, беспрестанно воевавших друг с другом и с их общим врагом – маврами, оттесненными уже на самый юг полуострова, рождалось единое испанское государство – могущественная абсолютная монархия.

В последний период создания единого испанского королевства, в 1469 году, состоялось бракосочетание кастильской королевы Изабеллы с наследником арагонского престола Фернандо, – так были объединены два крупнейших пиренейских государства – Кастилия, с принадлежавшим ей Леоном, и Арагон, которому были подвластны Каталония, Южная Италия с городом Неаполем и остров Сицилия.

Изабелла и Фернандо, прозванные впоследствии католическими королями, всячески старались усилить свою власть, прежде весьма ограниченную. В течение столетий в беспрестанных войнах с маврами возникло множество мелких государств, возглавляемых могущественными феодалами-грандами, которые не желали подчиняться королям, не признавали их чиновников. Во владениях грандов нельзя было ни собирать подати, ни вершить суд, ни усмирять бунтовщиков.

Крупные и мелкие феодалы враждовали между собой и вместе со своими вассалами совершали набеги на соседние замки, опустошали поля, грабили селения и города. На дорогах хозяйничали разбойничьи шайки. Смута и беззаконие царили в Испании.

Своеволие крупных феодалов можно было обуздать только вооруженной силой. Король и королева создали свое войско и одного за другим разгромили непокорных грандов, сравняли с землей замки, зачастую превращавшиеся в разбойничьи гнезда, и возвратили церкви и монастырям земли, похищенные у них феодалами. Так католические короли обеспечили себе поддержку церкви.

В этой борьбе Фернандо и Изабелла пользовались помощью мелкопоместных дворян – идальго и поддержкой богатых городов и портов. Но затем короли безжалостно расправились с городами, в особенности с трудовым людом – ремесленниками и крестьянами, – утопив в крови их стремление к свободе.

Для борьбы с бунтовщиками и еретиками католические короли создали высший церковный суд – инквизицию и в 1482 году назначили на пост великого инквизитора Томазо Торквемаду. Костры инквизиции запылали по всей стране. По приказу одного лишь Торквемады было сожжено свыше восьми тысяч человек. Церковь превратилась в самое страшное оружие абсолютизма.

Одновременно с процессом объединения Испании продолжалась и нескончаемая война с маврами. Наконец, в начале 1492 года испанцы заняли Гранаду – последний оплот мусульман на Пиренейском полуострове. Так завершилась кровавая реконкиста, продолжавшаяся восемь веков. Вскоре государи приказали изгнать из Испании мусульман, а затем и евреев; при этом были убиты и ограблены сотни тысяч прилежных, трудолюбивых людей.

Эти католические короли в то время считались идеальными монархами. Так, например, итальянский историк и писатель Макиавелли в своем знаменитом трактате «Государь» писал о Фернандо:

«Государь должен особенно заботиться… чтобы, слушая и глядя на него, казалось, будто он – весь благочестие, верность, человечность, искренность, религия. Все же важнее видимость этой последней добродетели… Есть в наше время один государь, – не надо его называть, – который никогда ничего, кроме мира и верности, не проповедует, на деле же он и тому и другому великий враг…».

В другом же месте Макиавелли прямо называет Фернандо Арагонского по имени, с похвалой отзываясь о нем, как о государе, который благодаря вероломству и лицемерию превратился из слабого короля в первого монарха христианского мира.