Артур Лиелайс - Каравеллы выходят в океан

Испанцы, ослабевшие от нестерпимой жары, которую они перенесли в безветренной полосе, надеялись на хороший отдых – по утрам и вечерам здесь было прохладно. Однако Колумб никак не мог найти подходящую бухту. Сильное течение в проливе таило в себе опасность. Испанцы вскоре в этом убедились.

«От южной стороны Песчаного Мыса острова Тринидад, – писал адмирал, – шло чрезвычайно сильное течение, и рокот его был так силен, что все пришли в ужас, не надеясь избежать гибели. Навстречу этому течению шло противное течение, вызванное сопротивлением моря, и воды в месте столкновения двух потоков вздымались наподобие очень высокого холма. Один корабль был вскинут на его вершину, – зрелище еще доселе невиданное, другой же корабль был сорван с якоря и отброшен в сторону».

Так Колумб впервые столкнулся с мощным течением, которое, возникая у берегов Африки, пересекает океан и врывается сквозь проливы между Антильскими островами в Карибское море, а затем, описав большую дугу в Мексиканском заливе, дает на севере начало Гольфстриму. Вода вокруг бурлила и клокотала, но адмирал сумел все-таки провести корабли через этот опасный пролив, названный им «Змеиной Пастью», и поплыл вдоль острова Тринидад на север. Мореплаватели обратили внимание на то, что в широком заливе течение стало гораздо спокойнее, а вода в нем оказалась пресной.

Вскоре флотилия подошла ко второму, еще более опасному проливу, названному Колумбом «Драконовой Пастью». Этим проливом остров Тринидад отделялся от материкового полуострова Пария. Вода здесь бурлила точно так же, как и в Змеиной Пасти, и моряки установили, что она тоже пресная.

Маленькая флотилия продолжала идти по широкому пресноводному заливу вдоль южного полуострова Пария, который был удивительно красив: в густых лесах журчали ручьи, с шумом низвергались водопады. В тихих илистых бухтах, широко расставив длинные раскидистые корни, росли мангровые деревья.

Колумб назвал эту местность «Садом», но не подозревал, что это – берег материка. Какая ирония судьбы! Великий мореплаватель считал Кубу частью материка Азии и велел своим людям поклясться, что они подтверждают это, а здесь, где открытия ожидал действительно огромный материк – целая часть света, чутье изменило адмиралу, и он принял этот берег за один из многочисленных островов Карибского моря.

Путь Колумба у берегов так и не открытой им Южной Америки в 1498 г.

Вскоре к судам подплыло множество каноэ. В них сидели стройные, красивые туземцы. У многих на груди висели золотые пластинки, а у некоторых к запястьям были привязаны жемчужины. Они знаками объясняли, что жемчуг добывают тут же, на севере этой страны. Индейцы были очень радушны, приглашали моряков в гости в свои большие дома, где угощали их хлебом, плодами и разными винами: красным, которое приготовляли из сочных листьев агавы, и белым – самым лучшим сортом, изготовлявшимся из кукурузы (Колумб отметил, что этот хлебный злак он уже отвез в Кастилию). Густая белая сладковатая жидкость была излюбленным алкогольным напитком на островах и побережье Карибского моря.

Мужчины собрались в одном углу дома, женщины в другом. Однако они не могли беседовать с испанцами, не зная их языка. И гости, и радушные хозяева горько сожалели об этом. Это был первый визит европейцев на берега Южной Америки. Состоялся он 5 августа 1498 года.

Колумб все же не мог дольше задерживаться у этих берегов, где счастье, казалось, снова ему улыбнулось – появились золото и жемчуг. Здоровье Колумба резко ухудшилось: от ночных бдений, яркого солнца и сверкающей поверхности воды воспалились глаза, возобновились и приступы подагры.

В заливе Пария Колумба смутили странные, трудно объяснимые явления: вода здесь была не соленая, океанская, а пресная. Ее мощные потоки, сталкиваясь в проливах с морскими течениями, создавали кипящие водовороты. Очевидно, в залив впадала большая полноводная река (Ориноко). Но разве могут быть на островах такие могучие реки?

Однако времени для выяснения не оставалось, надо было торопиться на Эспаньолу. Адмирал опасался, что съестные припасы, которые он вез из Кастилии для колонистов, придут в негодность.

Выйдя в море через Драконову Пасть, Колумб среди других островов видел вдали остров Тобаго. Потом он пошел на запад вдоль северного берега полуострова Пария и открыл несколько островов, где индейцы занимались ловлей жемчуга. Испанцы наменяли у них на безделушки много жемчуга. Самый крупный из этих островов назвали Маргарита – Жемчужина.

В те времена жемчуг ценился очень высоко, а его происхождение оставалось загадкой. «…Если жемчуг родится от росы, попадающей в раковины, когда открыты створки, как о том пишет Плиний, то есть основание предполагать, что здесь будет найдено много жемчуга, ибо росы в этих местах обильны, а жемчужных раковин, и при этом больших, встречается очень много», – писал Колумб. Он радовался также тому, что здесь встречается особенно дорогой красный жемчуг.

В пути мучимый недугом Колумб, лежа на своей койке, сочинял письмо Фернандо и Изабелле, пытаясь объяснить, что же, собственно, он открыл на сей раз.

В этом письме удивительные по своей прозорливости догадки переплетались с бессмысленным религиозным бредом.

Великий мореплаватель был наделен наблюдательностью. Он интересовался строением берегов, характером морских течений, населением, растительным и животным миром, почвой и ископаемыми. Он первым высказал предположение, что форма островов Карибского моря зависит от направления морских течений. Но в то же время у него никогда не возникало сомнений в правильности церковного учения и в непогрешимости библии. Средневековье крепко держало Колумба в своих путах.

Усердно изучая библию, он пришел к твердому убеждению, что упомянутый в священном писании рай, где обитали первые люди земли Адам и Ева, находился на одном из океанских островов. Желание найти этот чудесный остров не давало ему покоя во время всех его путешествий. Очутившись возле полуострова Пария, Колумб, восхищенный его ароматным воздухом и роскошной тропической растительностью, решил, что близок к заветной цели, но из благоговения не осмелился ступить на райскую землю.

Ошибочные представления помешали ему сделать правильный с точки зрения географии вывод. Ведь могучая река и большое количество пресной воды в заливе свидетельствовали о том, что эта обширная земля – материк. Адмирал же коснулся этого вопроса лишь мимоходом: он, мол, предполагает, что эта земля величайших размеров и что есть еще много иных земель к югу, о которых пока не имеется никаких сведений.