Артур Лиелайс - Каравеллы выходят в океан

Итак великое плавание, продолжавшееся два с половиной года, закончилось. Оно было полно опасных приключений, но принесло Колумбу лишь горькие разочарования: пролива к берегам Индии он не нашел, а открытый им перешеек не заинтересовал государей, и они даже не собирались послать на берега Верагуа экспедицию для разработки золотых рудников. Сообщение Колумба показалось королю неубедительным.

Однако великий мореплаватель, сам того не зная, открыл новый материк, лежащий к югу от Кубы, – побережье Центральной Америки, и, обследовав юго-западные берега Карибского моря на протяжении полутора тысяч километров, доказал, что Атлантический океан в тропических широтах отделен от «Южного моря», о котором он слышал от индейцев, огромным барьером. Колумб получил также первые сведения о народах высокой культуры, населявших западное побережье Карибского моря и берега «Южного моря».

Помимо этого, он дважды пересек западную часть Карибского моря, где не бывал еще ни один европеец.

Такими результатами мог бы гордиться любой первооткрыватель, если бы он сознавал все значение своих открытий, а не оценивал их лишь по количеству найденного золота.

Вконец больной и измученный старик, действуя с удивительной настойчивостью и отвагой, совершил все, что было в его силах. После возвращения в Испанию он так писал своему сыну Диего:

«Я служил их высочествам с огромным прилежанием и любовью, служил так, словно бы рассчитывал попасть за это в небесный рай или в еще лучшее место; и если в иных случаях я что-то не сделал, то потому, что это было невозможно, далеко выходя за пределы моих знаний и сил. В таких случаях господь бог наш ждет от человека только честного стремления и желания, но большего он не спрашивает».

Так утешал себя великий мореплаватель, полный горького разочарования, – он так и не разбогател и не осуществил свою мечту, которую лелеял всю жизнь.

Покинутый, забытый старец. – Затуманенный алчностью и честолюбием взор. – Неблагодарность – воздаяние света! – Одинокая смерть в Вальядолиде 20 мая 1506 года. – Где покоится прах великого мореплавателя? – Тяжба потомков с королем.

Из последней экспедиции Колумб вернулся тяжело больным и угнетенным духовно. В порту Сан-Лукалк его на руках вынесли с корабля и отвезли в Севилью. Больной старик тщетно ожидал, что государи пригласят его ко двору и выслушают сообщение о Великом плавании. При дворе никто и знать ничего не хотел об адмирале. Его покровительница королева лежала на смертном одре. Письмо с Ямайки, очевидно, не вызвало особого интереса: помимо бесчисленных жалоб, оно содержало лишь неясные намеки на то, что каравеллы адмирала якобы достигли Малаккского полуострова и близки к богатой Индии. Король, занятый войной в Европе, не обращал больше внимания на незадачливого адмирала.

Королева Изабелла, на которую адмирал возлагал большие надежды, умерла 26 ноября 1504 года, даже не упомянув его в своем завещании.

Все же больной Колумб не сдавался на милость суровой судьбы и не хотел примириться с мыслью, что он больше не нужен, что его место занято другими, более молодыми, энергичными и способными мореплавателями и конкистадорами.

Он был весь во власти одной маниакальной идеи – во что бы то ни стало вернуть свое высокое положение, вновь обрести присвоенные ему права и привилегии, возвратиться в Индию в качестве вице-короля и взыскать там все обещанные ему доходы. На это он потратил весь остаток жизни, все свои последние силы. Алчность и честолюбие затуманили ясный некогда взор, разглядевший за океаном очертания неведомых земель.

Надо сказать, что в материальном отношении Колумбу в то время жилось не так уж плохо. Из последней экспедиции он привез много золота, получил часть своего имущества, отобранного у него на Эспаньоле. Но он чувствовал себя обманутым, преданным и забытым.

Он осыпал письмами своего сына Диего, находившегося при дворе, умоляя его защитить интересы отца. В этих письмах многократно повторялся один и тот же мотив: «Напомни всем этим людям о моем недуге и о воздаянии, которое мне полагается за мои труды!»

Старый адмирал жаловался, что не получил с Эспаньолы и четвертой доли своего золота, сетовал на плохое управление колонией, давал многочисленные советы и предлагал свои услуги, обещая быстро навести порядок на острове, если ему доверят управление им.

Интересно отметить, что великий мореплаватель обвинял правителей Эспаньолы в тех же грехах, в которых еще так недавно обвиняли его самого: он говорил, что доходы от колонии незначительны и вносятся в королевскую казну с опозданием, что нынешнего вице-короля Овандо все ненавидят, что на острове необходимо построить более мощные крепости и послать туда опытного человека, который за три месяца наведет строгий порядок. Он способен еще принести королю пользу и никто не сделает это лучше его, ибо никто не заинтересован в этом так, как он.

Колумба тревожила также мысль, не строят ли против него козни братья Поррас – мятежники, выпущенные на свободу и находившиеся при дворе. И он жаловался на них королю, сообщая, что они вовсе не соответствовали своим постам и что следствие это показало бы. «Их возмущение при всем том, что я сделал для них, поразило меня так, как если бы солнце вдруг стало посылать мрак вместо света», – писал Колумб. Он жаловался также и на других мятежников, отпущенных на свободу и не стыдившихся появляться при дворе. Колумб требовал строго наказать их: «Может ли быть что-нибудь гнуснее и бесчеловечнее этих людей! Если их величества оставят это дело без внимания, то кто же снова решится управлять людьми на их службе?»

Колумб просил также позаботиться об уплате жалованья преданным ему людям, участвовавшим в экспедиции и после долгого плавания вернувшимся домой. Он уговаривал сына, чтобы тот постарался заинтересовать двор колонизацией новых земель.

Интересно отметить, что и Диего Мендес – верный сподвижник Колумба тоже тщетно добивался обещанного вознаграждения за труды во время последней экспедиции. Мендес просил Колумба пожаловать ему пожизненно должность главного судьи острова Эспаньолы. «Адмирал сказал, – писал он в своем завещании, – что сделает это весьма охотно и что подобное воздаяние незначительно в сравнении с большими заслугами, которыми я отличился перед ним. И приказал он мне сказать обо всем том также и его сыну дону Диего, который был очень обрадован пожалованием мне упомянутой должности. И дон Диего мне заявил, что если отец его дал ее мне одной рукой, то готов дать то же обеими руками. И все это чистая правда, в чем клянусь загробной жизнью».