Алексей Тимофеев - Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945

Способом сохранения и умножения собственного (само) сознания русской эмиграции как единой социальной группы, безусловно, были и такие учреждения культуры, как библиотеки. Хотя большинство русских колоний в Югославии имели свои библиотеки, настоящим кладезем русской книги за рубежом была Русская публичная библиотека, хранившаяся в Русском доме императора Николая II. Отрицавшие в своем политическом экстремизме русское наследие в советской культуре эмигранты называли эту библиотеку «крупнейшим русским национальным книгохранилищем» [191] Новый путь. 1942, № 36. С. 3. . Мы же, безусловно, можем назвать ее крупнейшим собранием русской книги в эмиграции. Расширение фонда и содержание библиотеки находились на самофинансировании от абонементной платы. В годы войны в результате ликвидации ряда общественных организаций (Земгор, Союз русских писателей и др.), а также отъезда из Сербии на заработки в Германию ряда эмигрантских семей, оставлявших свои книги библиотеке, ее фонд еще более увеличился и превысил в 1942 г. 100 000 книг. В Русской публичной библиотеке трудились 15 сотрудников, ежемесячный оборот в 1942 г. составлял 26 000 динаров, а в среднем в день библиотеку посещали 600 человек. Абонентская плата за книгу в довоенное время составляла 16 динаров, а в 1942 г. возросла до 25 динаров. При этом число постоянных читателей составляло около 2500 человек (напомним, что в годы войны число русских жителей Белграда было около 6000 человек) [192] Там же. № 41. С. 4, № 42. С. 3; 1943, № 53. С. 4; Русское дело. 1943, № 06. С. 06. . К лету 1944 г. фонд Русской публичной библиотеки в Белграде составил свыше 130 000 книг… [193] Гибель русских зарубежных книгохранилищ в Югославии, Сеятель, Буэнос-Айрес, 1953, № 56, 57, 58; Качаки Ј., Руске избеглице у Краљевини СХС/Југославији. Библиографија радова 1920–1944. Београд, 2003. С. 49.

С приходом на территорию Сербии советских войск и партизан И.Б. Тито русские эмигранты в Югославии исчезают как социальная группа, как источник политических воззрений и как когерентный культурный фактор. Число русских эмигрантов, оставшихся в Сербии после вступления на ее территорию советских войск и партизан И. Броза (Тито), остается неясным. Определение относительного (от довоенной численности) и абсолютного числа оставшихся косвенно может помочь оценить политическую ориентацию эмигрантов в годы Второй мировой войны, а также уровень их поддержки различных сторон в конфликте. Так, например, В.И. Косик, опираясь на имеющуюся у него запись воспоминаний профессора Белградского университета и иподиакона Андрея Витальевича Тарасьева, считает, что «…вместе с немецко-фашистскими войсками покинула страну треть русских эмигрантов» [194] Косик В.И. Русская церковь в Югославии (1920 — 1940-е гг. XX в.). М., 1999. С. 165. . Стало быть, должны были остаться две трети, т. е. около 14 000 (две трети от 20 000 — приблизительной численности русских в Сербии в 1941 г.) — 18 000 тысяч (две трети от 27 150 — приблизительной численности русских в королевстве Югославии в 1937 г.). Вероятно, это мнение А.Ф. Тарасьева основано на результатах переписи 1948 г. [195] Konacni rezultati popisa stanovnistva od 15.3.1948. god. Knj. IX. Stanovnistvo po narodnosti. Beograd, SZS, 1954. , согласно которым, только в Сербии в начале 1948 г. оставалось 13 329 русских эмигрантов. Для того чтобы понять достоверность этих цифр, надо указать, что результаты переписи 1948 г., не были опубликованы в течение 6 лет, т. е. до момента проведения следующей переписи. Результаты переписи обрабатывались в условиях конфликта с СССР, который, среди прочего, оправдано обвинял лидеров КПЮ в преследовании русского национального меньшинства.

С этими данными не совсем совпадает русская церковная статистика, согласно которой, «Русская церковь (на освобожденной до конца 1944 г. территории Югославии, т. е. на всей территории Сербии, где было сконцентрировано абсолютное большинство русских эмигрантов, оставшихся в Югославии после окончания Второй мировой войны. — А.Т. ) имела два прихода, два монастыря, 20 священников, 15 монахов, 32 монахини и около 3000 верующих» [196] Гласник СПЦ. 1944, № 10–12. С. 91. Те же данные приводит в своей книге и В.И. Косик, опираясь при этом на рапорт настоятеля русской церкви Св. Троицы в Белграде Ивана (Иоанна) Ивановича Сокаля (1883–1965), посланный в конце 1944 г. в Москву местоблюстителю Патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию. . Согласно приведенным В.И. Косиком воспоминаниям протоиерея Владимира Алексеевича Мошина (1894–1987), в 1941 г. в Сербии было около 80 священников [197] Косик В.И. Русская церковь в Югославии (1920 — 1940-е гг. XX в.). М., 1999. С. 217. , и если их число настолько сократилось к осени 1944 г. (до 20), то можно предположить и резкое сокращение количества прихожан. Другой исследователь этой темы, Тома Миленкович, исходя из ряда устных и письменных воспоминаний, считает, что «к середине сентября 1944 г. Сербию покинули большинство русских эмигрантов» [198] Миленковић Т. Калмици у Србији, 1920–1944. Београд, 1998. .

Данные, которые в своих воспоминаниях приводят «уехавшие» русские эмигранты (в частности, ветераны РОК), куда более осторожны: «уехать могли все», но уезжали далеко не все, хоть немцы предоставили им такую возможность [199] Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941–1945 гг. Cб. II. С.-Петербург, 1999. С. 278. . Многие оставшиеся вскоре пожалели об этом, оказавшись в руках НКГБ после 1945 г. или УДБ после 1948 г. Показательна судьба проживавшей на квартире у о. Василия Тарасьева семьи генерала Бориса Ниловича Литвинова (1872 — после 1945 — до 09. 1951), исследователя Туркестана, талантливого живописца и иконописца. На предложение офицеров РОК эвакуироваться Литвинов ответил, «что приход красных будет временным, что они никого не тронут, так как прошлое забыто, что вслед за ними придут англичане и король Петр…». Старик был вывезен в СССР Смершем 3-го Украинского фронта и умер в лагерях, а его дочь-гимназистка оказалась в печально известной белградской Главняче [200] Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941–1945 гг. Cб. II. С.-Петербург, 1999. С. 280; Незабытые могилы. Т. 4. М., 2004. С. 177. . Дожил до амнистии в лагере, а позже умер в нищете в СССР первый русский генерал авиации Вячеслав Матвеевич Ткачев (1885–1965). Погиб в СССР прославленный русский архитектор, успешно работавший в Югославии, Валерий Владимирович Сташевский (? — 1945), построивший два символа русской эмиграции в Сербии — русскую церковь Святой Троицы у храма Св. Марка и Иверскую часовню на Новом кладбище. Скончался в мордовских лагерях полковник Генерального штаба Роман Константинович Дрейлинг (1880–1945). Напомним, что ни один из них к 1941 г. не принимал активного участия в политической жизни. По сути дела, пропорция тех эмигрантов, кто отправился в новое изгнание, и тех, кто остался на Балканах, не так уж и важна. Главное то, что осенью 1944 г. русская эмиграция в Сербии была убита духовно, были закрыты ее культурные и образовательнуе учреждения, а Белград оставила критическая масса активных и деятельных эмигрантов. Оставшиеся лишь тих уходили в тенистую часть Русского участка на Новом кладбище или ассимилировались с местными жителями, опасаясь рассказывать о собственном прошлом даже собственным детям [201] Афанасјев В . Мој отац руски емигрант. Београд, 2007. . До сих пор оставшиеся в Сербии одинокие русские старики, травмированные трагическими событиями 1944 и 1948 гг., стараются не привлекать внимание своих сербских соседей к своему русскому происхождению..