Екатерина Гончаренко - По своему обычаю [Формы жизни русского народа]

Монашество играло огромную роль в древнерусском обществе. Не только простые люди посещали монастыри для духовных бесед и для благочестивых подвигов, но также бояре и князья. Русские князья и цари перед смертью обыкновенно постригались в монахи. «Русский человек вообще старался обосновать на монастырских принципах как общественную жизнь, так и частную: (…) Нравственные правила Домостроя XVI века носят характер ритуального аскетизма, характерного для древней Руси в целом».

Секты, возникшие на территории царской России в течение XVII века — периода всеобщей неуверенности, раскола русской церкви, возникновения старообрядчества, — прежде всего секты хлыстов, или «божиих людей», как они себя называли, — были очень активны и имели распространение вплоть до ХIX и XX веков; даже в советской России продолжала существовать, по официальным данным, «незначительная часть отдельных хлыстовствующих течений». Сведения о возникновении различных сект и свойственных им обычаях документировались в ХIХ веке царскими следственными комиссиями в протоколах многочисленных допросов. Карл Конрад Грасс в своем обширном двухтомном исследовании русских сектантов, написанном до Первой мировой войны на основании опубликованных материалов, описал также аскетические правила их питания.

Секты во многом следовали примеру монашества официальной православной церкви. Ведь «в начале XVIII века их центры были в православных монастырях среди монахов и монахинь». Именно подражание монашеской жизни, по предположению Н. Реутского, которое Грасс считает весьма вероятным, «привело хлыстов в том числе к запрещению потребления мяса». «Ведь в монастырях русской церкви вообще не едят мяса. Зато больше — рыбу. Но и этот продукт питания (…) был запрещен хлыстами (…) и так до сегодняшнего дня (…)». Это может говорить в пользу представлений о переселении душ. Но в Великие посты также церковь запрещает есть рыбу. Хлысты придавали большое значение строгому посту. «Церковные посты кажутся им далеко не достаточными. Не только в определенные дни, но и всегда, по их мнению, нужно избегать скоромных кушаний, прежде всего мяса. Как обоснование данного запрета на мясо хлысты нередко указывают на то, что мясо якобы возбуждает сексуальные вожделения». «Вообще хлыстовщину можно рассматривать как попытку возвести монашеский аскетизм в требование ко всем, попытку преодолеть ту границу, которую проводит церковь между благочестием мирян и благочестием религиозных людей в высшем смысле, монахов, отшельников и святых. (…) И в том, и в другом случае идеалы тождественны; в их основе — представление о святом, ограничивающем удовлетворение телесных потребностей до той крайней степени, которая является необходимой для поддержания жизни».

Хлысты «постятся неустанно и даже в более строгом смысле, чем церковь», меж тем они сами не считают такое воздержание истинным постом. «Истинный пост подразумевает полное воздержание от кушаний».

«Еще большее значение хлысты, по всей видимости, придавали запрету на опьяняющие напитки. (…) В запрещении алкогольных напитков они настолько строги, что даже при святом причастии заменяют вино квасом или даже водой».

Во второй половине XVIII века появилась секта скопцов. Ее основателем был Кондратий Селиванов (1750–1832). Скопцы в общем переняли предписания хлыстов о воздержании в еде. В связи с этим К. Грасс указывает на «запрет мяса (прежде всего свинины), водки, а также всех опьяняющих напитков (…). Употребление же рыбы в пищу допускается». «Особенно строго соблюдается (у скопцов) воздержание от мяса. Если иные из них — сектанты из богатых землевладельцев, имеющие сношение с дворянами-помещиками — иногда позволяют себе в обществе стаканчик вина, нарочно с тем, чтобы этим доказать свою непринадлежность к сектантам — то воздержание от мяса для них всех непреложно. (…) „Мясо — это ужасно отвратительно (…) мы, белые голуби, питаемся чистым зерном“, — так говорится в сообщении 1905 года о курских скопцах. Основание тому — еще большее, чем у хлыстов, — стремление избежать сексуального возбуждения. Перед судом скопцы обычно сознавались в неупотреблении мяса, но обосновывали это „каждый по-своему“: болезнью ли, природным ли отвращением, данным обетом или же, как это случилось в 1832 году на судебном процессе в Твери, — тем, „что душа этого не желает“.

Во второй половине XIX столетия возникли и новые секты, которые отказывались от употребления мяса; в частности к ним относится секта малеванцев, основателем которой был Кондрат Алексеевич Малеванный (1845–1913), колесный мастер из Киевской губернии. К. А. Малеванный, сперва бражник, как и его родители, отец семерых детей, в 1884 году принял учение баптистского штундизма, распространенного тогда на юго-западе России, и вскоре освободился от пьянства. С конца 1880-х годов он считал себя „избранным первенцем Бога“. После 1888 года секта малеванцев начала быстро распространяться. Правительство распорядилось интернировать К. А. Малеванного в психиатрическое отделение Кирилловской больницы Киева, а для лечения его в 1892 году были привлечены самые видные психиатры: Иван Сикорский в Киеве, а затем, после того, как Малеванного перевели в 1893 году в Казань, и Владимир Бехтерев. Последний опубликовал в 1893 году свое исследование „Суггестия и ее роль в социальной жизни“, впервые переведенное на немецкий язык в 1904 году. О малеванцах сообщается, что они отказываются не только от мяса, но и от яиц, так как в них — зародыш будущей жизни; животных нельзя не только убивать, но также и использовать как рабочую силу. К. Грасс полагает, что и у малеванцев главная причина отказа от потребления мяса заключается в воззрении, согласно которому таким образом укрепляется дух в борьбе с собственной плотью. И. Сикорский наблюдал у малеванцев пристрастие к сладкому — изюму, фигам и сахару. Они не только добавляли сахар в пищу, но и вкушали его в „чистом виде“. Состоятельные малеванцы безвозмездно снабжали им бедных. Вступление же в секту малеванцев, по словам К. Грасса, зачастую объяснялось тем, что они „лечат от пьянства“, в то время как царю и духовенству это не по силам.

Небезынтересно сравнить этюд В. Бехтерева, в котором лишь отмечаются различные аспекты бредовых идей малеванцев, с репортажем о более позднем посещении К. Малеванного и его семьи, появившемся в „Киевской мысли“ в 1911 году. В центре этого репортажа — зарисовка из абсолютно „нормальной“ семейной жизни:

Небольшая мазанка на окраине города, чистенько выбеленная снаружи и внутри. Неширокий двор с садиком.

Я попал к ним в обеденную пору. За столом сидело человек десять мужчин и женщин — черпали ложками из общей миски…