Вадим Каргалов - Народ-богатырь

Сражение началось с мощного удара половецкой конницы по правому флангу русского войска, где стоял великокняжеский полк Святополка. Сначала, по словам летописца, Святополк «стоял крепко», но когда передние линии его полка были смяты половецкой конницей и воины, не выдержав удара, начали отступать, побежал и он. Между дружиной князя Владимира и половцами еще долго продолжалась «брань лютая», «многие пали от полка его». Наконец, оставшись один на один со всей половецкой ордой, Владимир скомандовал отступление. Половецкая конница, преследуя отступавших, «пустилась по земле, воюя».

Между тем Торческ, еще раньше осажденный половцами, продолжал обороняться. Его защитники «крепко бились из града, убили много от противных», но половцы продолжали «налегать» и «отняли воду» (видимо, перекопали водосток). Осажденные, изнемогая от голода и жажды, послали гонца к киевскому князю: «Если не пришлешь хлеба, то сдадимся!»

Наскоро собрав остатки войска, князь Святополк двинулся на выручку. Но дойти до осажденного города ему не удалось. Половцы встретили великокняжескую дружину на реке Желани и снова разбили ее. Теперь уже разгрому подверглись земли в непосредственной близости от столицы. По словам летописца, от половецкого разорения «города все опустели, и на полях, где раньше пасли стада коней, овец и волов, ныне пусто, нивы заросли, стали жилищем диким зверям, а люди одни ведутся (половцами) плененные, а другие посекаемые бывают, другие на месте горькую принимают смерть, другие трепещут, видя убиваемых, другие умирают от голода и жажды…».

Не получив помощи, сдались защитники Торческа. Половцы ворвались в город, «запалили его огнем, и людей разделили, и повели их в свои вежи». Шли несчастные пленные, печальные, «измученные зимой, изнуренные голодом и жаждою, с. побледневшими лицами и почерневшим телом, незнаемой стороной, нагие шли и босые, ноги были исколоты терновником, со слезами рассказывали друг другу, откуда кто родом — из какого города или из какого села».

Князь Святополк, не имея сил для отпора половецкому наступлению, начал переговоры с ханом Тугорханом. Он «сотворил мир» с половецким ханом и даже взял в жены его дочь. Но и брачный союз не предотвратил новых половецких набегов. Снова в это смутное время выплыла зловещая фигура Олега Гориславича, подступившего в 1094 г. с половецкими полчищами под Чернигов.

Восемь дней отбивал черниговский князь Владимир Мономах ожесточенный приступ половцев, но силы были явно не равны — под конец у Владимира осталось не более ста воинов. Владимир вынужден был уступить Черниговское княжество и с остатками дружины поехал «сквозь полки половецкие» в пограничное Переяславское княжество, освободившееся после гибели в битве на реке Стугне местного князя Ростислава. Половцы пропустили князя невредимым. Если бы они могли тогда знать, что, обосновавшись в Переяславле, Владимир Мономах станет организатором общерусской борьбы с половецкими ордами и что его именем «жены половецкие» впоследствии будут «детей пугать в колыбели»!

Владимир Мономах родился в 1053 г. Его отец, Всеволод, был сыном Ярослава Мудрого, а мать, принцесса Мария, — дочерью византийского императора Константина IX Мономаха (отсюда прозвище Владимира).

Детские годы Владимира прошли в пограничном Переяславле, где начинались знаменитые Змиевы валы — древние укрепления, много веков отделявшие земли пахарей от бескрайних диких степей. Не было на Руси другого такого города, как Переяславль, который подвергался бы столь часто нападениям степняков. Поэтому уже с детства Владимир стал свидетелем войн с торками и первых набегов половцев. Он с отрочества начал помогать в военных делах отцу, долгие годы бывшему второстепенным князем, а затем занявшему киевский великокняжеский «стол».

На склоне лет Мономах вспоминал о 83 своих больших походах и поездках по Руси, по степям и зарубежным землям. До прочного утверждения в Чернигове он переменил по меньшей мере пять удельных городов, совершил 20 «великих путей», воевал в самых различных землях Руси и, по минимальным подсчетам, проскакал на коне не менее 16 тысяч километров. Владимира с юности интересовала жизнь всей Руси, и он знал ее, пожалуй, лучше, чем кто-либо из его современников.

Мономах был смелым человеком, опытным воином и охотником. В автобиографическом «Поучении» детям он вспоминал: «Я своими руками стреножил в лесных пущах три десятка диких коней, да еще когда приходилось ездить по степи, то тоже собственноручно ловил их. Два раза туры поднимали меня с конем на рога. Олень бодал меня рогами, лось ногами топтал, а другой бодал; дикий вепрь сорвал у меня с бедра меч, медведь укусил мне колено, а рысь однажды, прыгнув мне на бедра, повалила вместе с конем». Сильный и выносливый, Мономах мог за один день проскакать на коне почти полтораста километров. «А из Чернигова, — писал он, — я сотни раз скакал к отцу в Киев за один день, до вечерни» (от Чернигова до Киева —140 км). Современники свидетельствовали, что Владимир «был красив лицом, глаза у него были большие, волосы рыжеватые и кудрявые, лоб высокий, борода широкая. Ростом он был не особенно высок, но крепок телом и очень силен».

Первые годы княжения Мономаха в Переяславле были, вероятно, самыми тяжелыми и беспокойными во всей его нелегкой и полной опасностей жизни. Половецкое наступление продолжалось, и на передовом рубеже обороны стояло его Переяславское княжество. Помощи ждать было не от кого. Великий князь Святополк показал свою полную несостоятельность как полководец и дипломат. На Руси не было центра, вокруг которого могли бы объединиться военные силы страны для отражения натиска половцев.

Почти двадцать лет княжил Мономах в Переяславле (1094–1113 гг.). Именно это время стало переломным в войне Руси с половецкими ордами. Русские дружины, которые Мономах собирал под свои знамена, начали предпринимать походы в глубь Половецкой земли, наносить степнякам ощутимые удары.

Тяжелой была обстановка на степной границе Руси. Орды сразу нескольких половецких ханов — Шарукана Старого, Боняка, Тугорхана, Кури, Китана, Итларя, Бендузя и других — штурмовали пограничные укрепленные линии. Под их ударами южная граница Руси отодвигалась с берегов Роси дальше на север, к Переяславлю, к рекам Стугне и Осетру. И если «время Мономахово» осталось в памяти народной как время великих подвигов и побед, то в этом немалая заслуга выдающегося полководца и государственного деятеля Древней Руси.

Мономах использовал каждый удобный момент для ударов по половцам, справедливо полагая, что любой урон половецкой орде в конечном итоге ослабляет ее натиск на русские рубежи. В 1095 г., когда основная масса приднепровских половцев ушла в набег на Византию, он разгромил орды половецких ханов Китана и Итларя, оставшиеся кочевать недалеко от Руси. Чувствуя свою слабость, эти ханы предложили Мономаху заключить перемирие. Хан Итларь «с лучшей дружиной» приехал в Переяславль, а Китан с ордой остановился «между валами», на линии оборонительных укреплений. Сын Мономаха Святослав остался в ставке Китана заложником: недоверчивые половцы постарались обезопасить свое посольство. Но это им не помогло. Ночью Мономах послал своего боярина Славяту с небольшой дружиной и отрядом служилых торков в лагерь хана Китана. Смельчаки выкрали заложника — княжича Святослава, — а затем неожиданно напали на ханский шатер, убили Китана и его приближенных.