Виктор Воронин - Крестный путь Петра Столыпина

Вот губернатор. Он обязан поддерживать русского мужика против польского помещика. Но сам-то он – помещик. И поместный пан Заглоба ему все-таки ближе белорусского мужика. У пана Заглобы изысканные манеры, сорокалетнее венгерское и соответствующий палац, в котором он с изысканной умильностью принимает представителя имперской власти. Губернатору приходится идти или против нации, или против класса. Петербург давил в пользу нации. Все местные отношения давили в пользу класса. Польский Виленский земельный банк с его лозунгом «Ни пяди земли холопу» запирал для крестьянства даже тот выход, который оставался в остальной России. Белорусское крестьянство эмигрировало в Америку». И следующий вывод Солоневича, почему крестьяне из Гродненской губернии были вынуждены переселяться за океан, так как «на просторах Российской Империи» для этого мужика места не нашлось: «…губернаторы были слишком бездарны и глупы, чтобы организовать или землеустройство, или переселение».

Столыпин умело управлял в Ковенской губернии, где большую часть населения составляли поляки, а также литовцы, евреи, немцы. В Гродненской губернии поляки и евреи также составляли большой процент населения, а белорусы в значительной мере находились под католическим влиянием. По Первой Всеобщей российской переписи населения 1897 года Гродненская губерния по вероисповеданию делилась следующим образом: православные – 827 724, католики – 384 696, иудеи – 281 303, протестанты – 13 067, магометане – 3 238. Национальности в губернии, согласно энциклопедии Брокгауза и Ефрона, распределялись следующим образом: «Преобладающее население – главным образом белорусы, составляющее около 54 %; евреи, появившиеся здесь, как полагают, в первой половине XII века, составляют до 19 %; поляков (преимущественно Мазуров) немногим более 20 %, преимущественно в юго-зап. уездах, в особенности Белостокском и Вельском. Литовцы в числе нескольких тысяч человек живут в северной части губернии. Татары, переселенные в Литву великим князем Витовтом между 1395–1398 гг., ныне в числе 3273 д. об. п. [3]встречаются всего чаще в Слонимском уезде. Значительная часть немцев живёт в присоединённой от Пруссии части Белостокской области. Небольшое число голландцев… Некоторыми показываются ещё бужане и ятвяги; но они совершенно слились с местным населением, от которого невозможно их отличить».

Однако польско-католическое влияние было несравненно сильнее, чем можно судить, исходя только из этих цифр. Если подавляющее большинство православных составляли простые крестьяне, то местные помещики почти полностью состояли из поляков-католиков.

Фон Плеве небезосновательно предполагал, что Столыпин в Гродненской губернии справится с польским вопросом не менее успешно, чем он это делал в Ковенской. Министр внутренних дел не ошибся – несмотря на то что польское население было настроено оппозиционно по отношению к имперской власти, во время губернаторства Столыпина никаких серьёзных проблем с поляками не было. И подобного результата губернатор достиг вовсе не репрессивными мерами, а взаимопониманием на основе общих интересов. Он сумел показать своё уважение к религии и национальным чувствам польского населения и сумел его убедить в необходимости поддержания стабильности в губернии.

Конечно, Столыпин ни в коей мере не был полонофилом, просто он трезво смотрел на положение дел и видел, что политика государственного давления на польское население с целью заставить его отказаться от своей национально-культурной идентичности и веры предков может привести лишь к взрыву. Но он был и против односторонних уступок со стороны правительства, дающих возможность полонизировать западные губернии, о чём говорил недвусмысленно: «…судьбе было угодно, чтобы опыт, единожды уже произведённый после смерти Екатерины Второй, повторился ещё раз. По восшествии на престол император Александр Второй, по врождённому своему великодушию, сделал ещё раз попытку привлечь на свою сторону польские элементы Западного края. Вместо того, чтобы продолжать политику проведения русских начал, которые уже начали получать преобладание над польскими стремлениями и влияниями, поставлено было целью эти стремления и влияния обезвредить, сделать их одним из слагаемых государственности в Западном крае. И, тривиально говоря, поляки были попросту ещё раз сбиты с толку; поляки никогда не отказывались и не стремились отказаться от своей национальности, какие бы льготы им предоставлены не были, а льготы эти, со своей стороны, питали надежды и иллюзии осуществления национального польского стремления полонизации края… В это время пробудились у поляков все врождённые хорошие и дурные стремления; они проснулись, пробуждённые примирительной политикой императора Александра Второго, политикой, которая, как и 30 лет перед этим, окончилась вторым вооружённым восстанием».

О том, насколько гродненский опыт Столыпина был отмечен в Петербурге, свидетельствует тот факт, что фон Плеве попросил губернатора оценить свой план изменения системы земского самоуправления в западных губерниях. Основой плана было то, что земские гласные должны были не избираться, а назначаться губернатором – таким образом правительство хотело нанести удар по польскому влиянию. Характерно, что Столыпин ответил своему непосредственному начальнику в довольно критическом ключе. Он не согласился с тем, что земских гласных следует назначать (что лишило бы тогда земское самоуправление всякого смысла), и предложил в качестве альтернативы создание так называемых «коллегий выборщиков», которые составляли бы жители губернии на основе определённого имущественного ценза. При этом Столыпин выступил категорически против каких-либо ограничений на основании вероисповедания и национальной принадлежности. Касалось это не только поляков-католиков, но и евреев, которых Столыпин впервые в России предложил сделать полноправными участниками местного самоуправления. Впрочем, миф об антисемитизме и ксенофобии Столыпина целенаправленно создавался его политическими противниками, а оттуда уже перекочевал в ряд исторических исследований, авторы которых не умели или не хотели работать с архивными первоисточниками.

Любопытно, что, согласно утверждению сына Столыпина, будучи главой правительства, Пётр Аркадьевич разработал план предоставления Польше (под которой понималось объединение чисто польских земель по этнографическому признаку) независимости, которую он считал возможным дать к 1920 году. Правда, никаких письменных свидетельств подобных намерений (если они и были) не сохранилось. Как утверждал Аркадий Петрович: «Этот план мой шурин, муж моей сестры, видел в ящике письменного стола моего отца в нашем имении в Литве. Но на следующий день нагрянула государственная комиссия (по разбору бумаг после смерти. – Авт.) и все это увезла, и план этот исчез». Так это было или нет, сейчас вряд ли возможно установить, но уже во время Первой мировой войны Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич выступил с декларацией аналогичного содержания.