Ирина Рудычева - Династия Романовых

Вряд ли найдется в истории более загадочная женская фигура, чем княжна Тараканова. Явившись «ниоткуда», она прошла по «золотому веку» европейской политики волшебным призраком и ушла в никуда, сгинув в Алексеевском равелине Петропавловской крепости в Петербурге. Вместе с тем, благодаря художественной литературе с историей княжны Таракановой – самозванки, кокетки и «искательницы приключений», выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовского, знакомы многие. При этом происхождение и настоящее имя авантюристки, «всклепавшей на себя имя», достоверно никому не известно. Существует предположение, что «княжна» и сама не знала о нем.

Судя по сохранившимся описаниям, Тараканова была худощавой стройной и темноволосой, видом своим напоминая итальянку. Отличаясь редкой красотой и умом, а также тягой к неумеренной роскоши, авантюристка всегда имела немало поклонников, средствами которых беззастенчиво пользовалась, доводя некоторых до разорения и тюрьмы. Алексей Орлов-Чесменский, в итоге захвативший и доставивший самозванку в Петербург, характеризовал ее так: «Оная женщина росту небольшого, тела очень сухого, лицом ни бела, ни черна, глаза имеет большие, цветом темно-карие… Говорит хорошо по-французски, по-немецки, немного по-итальянски, разумеет по-английски, думать надобно, что и польский язык знает, только никак не отзывается; уверяет о себе, что она арабским и персидским языком очень хорошо говорит. Свойство она имеет довольно отважное и своею смелостью много хвалится». Перу французского графа принадлежит еще более лестное описание загадочной авантюристки: «Юна, прекрасна и удивительно грациозна. Пепельные волосы, как у Елизаветы, цвет глаз постоянно меняется – то синие, то иссиня-черные, что придает лицу некую загадочность и мечтательность. У нее благородные манеры – похоже, получила прекрасное воспитание. Выдает себя за черкешенку – точнее, так называют ее многие».

На самом деле о происхождении княжны Таракановой существует множество предположений и легенд. Современники «княжны» говорили не только о ее черкесском, турецком или персидском происхождении; ее считали дочерью нюрнбергского булочника или пражского трактирщика, но сама Тараканова эти слухи с возмущением отрицала. Шарль-Пино Кастера предполагал, что «княжну» еще в детстве забрал из семьи польский князь Карл Радзивилл, желая вырастить будущую самозванку и претендентку на российский престол. Однако предположениям о «предварительной подготовке» противоречит то, что «княжна» с достаточным трудом объяснялась по-польски (при том, что понимала этот язык) и долгое время выдавала себя за персидскую принцессу, далеко не сразу приняв образ наследницы российского престола.

Версии о происхождении «княжны» из низов противоречили ее явно незаурядное образование и воспитание: манеры, такт, знание языков (при том, что самозванка совершенно не говорила по-русски). Также, по воспоминаниям современников, она живо интересовалась искусством, прекрасно разбиралась в архитектуре и живописи, рисовала и играла на арфе. Собственные же рассказы о своем происхождении авантюристка постоянно меняла, очевидно, в соответствии со своим очередным «имиджем». В ее рассказах правда причудливо переплеталась с ложью и всякий раз история выглядела несколько иначе, в зависимости от того, кого надо было расположить к себе: очередного любовника или банкира. Неправдоподобность рассказов загадочной красавицы была очевидной, но многие им верили.

Много путешествуя, самозванка представлялась то мадемуазель Франк, то фройляйн Шель, то мадам Треймуль, то султаншей Али Эмете, потом была княжной Радзивилл из Несвижа, принцессой Азовской, Бетти из Оберштейна, графиней Пиннеберг и, наконец, Елизаветой, княжной всероссийской – дочерью русской императрицы Елизаветы Петровны (настоящая дочь императрицы Елизаветы и А. Г. Разумовского, постриженная в монахини, скончалась в 1810 году. Более подробно читайте в главе «Царские отпрыски: мнимые или настоящие?»). Однако на страницы мировой истории эта женщина попала под именем, которого никогда не носила. «Княжной Таракановой» гораздо позже ее нарекли историки, якобы исходя из того, что у потомков подлинной Елизаветы Петровны и графа Разумовского была фамилия Таракановы.

Так или иначе, женщина, принесшая известность фамилии, которой она даже никогда не слышала, имела необычайную популярность у знавших ее людей. Кое-кто из дворян, говоря о красавице-«княжне», даже утверждал: «Вся Европа, к своему позору, не могла бы произвести подобной личности!» Однако сама по себе самозванка была выдающейся только в смысле безудержной фантазии по части прожигания собственной жизни в сплошных удовольствиях и интригах. Политика и карьера ее не интересовали, только одно ее занимало до чрезвычайности – деньги. Ради них она с легкостью шла на любую авантюру.

Первые следы таинственной самозванки обнаруживаются в Киле около 1770 года, откуда она перебралась в Берлин, а затем в Гент, где познакомилась с сыном голландского купца по фамилии ван Турс. Своей неуемной тягой к роскошной жизни и удовольствиям молодая авантюристка довела нового поклонника почти до разорения. В 1771 году преследуемая кредиторами «княжна» вместе со своим возлюбленным, бросившим ради нее законную супругу, перекочевала в Лондон. Через год новые и старые кредиторы начали досаждать парочке и здесь, после чего ван Турс (сменив имя на барон Эмбс) бежал во Францию. Три месяца спустя в сопровождении нового воздыхателя, барона Шенка, пользовавшегося весьма сомнительной репутацией, туда же приехала и «княжна». Поселившись в 1772 году в Париже, она назвалась принцессой Владимирской. Согласно этой легенде, она происходила из богатого русского рода князей Владимирских, воспитывалась у дяди в Персии, а по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России.

Появление загадочной иностранки взбудоражило всю французскую столицу. Красавица жила с размахом, в окружении многочисленной прислуги. Она открыла салон, где собиралась самая разнообразная публика: от торговцев до представителей знати. И те и другие почитали за великую честь бывать в доме таинственной иностранки и охотно предлагали ей свои услуги и помощь. Здесь она завлекла в свои сети престарелого маркиза де Марина и, наконец, графа Рошфора де Валькура, гофмейстера при дворе князя Филиппа Фердинанда Лимбургского, причем Рошфор предложил ей руку и сердце, на что «княжна» охотно согласилась.

Однако же свадьба не состоялась. В начале 1773 года «принцессу Владимирскую» снова настигли кредиторы – двое из ее поклонников попали в долговую тюрьму, ей же ничего не оставалось, как вновь бежать. Переехав сначала в деревню неподалеку от Парижа, она вместе со своей многочисленной свитой отправилась в Германию, во Франкфурт.