Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

В записной книжке указан вес 11-летней Анастасии Николаевны – 1 пуд 29 фунтов, то есть около 30 кг.

Выражаю огромную благодарность врачам, расшифровавшим «докторский почерк» Е. С. Боткина и откомментировавшим его записи: Зайцеву Андрею Борисовичу, анестезиологу-реаниматологу, врачу высшей квалификационной категории; Морозовой Наталии Петровне, педиатру, врачу высшей квалификационной категории; Пшениснову Константину Викторовичу, кандидату медицинских наук, анестезиологу-реаниматологу, врачу первой квалификационной категории, доценту кафедры анестезиологии, реаниматологии и неотложной педиатрии ФПиДПО, ГБОУ ВПО СПбГПМУ.

Расхожее выражение «японский городовой» берет начало от этого происшествия.

Эта рубашка хранится в Государственном Эрмитаже.

Воду меняли 4 раза.

См.: Акира Есимура . Цесаревич Николай в Японии: роман. М., 2002. С. 133.

Там же. С. 154.

ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 919. Л. 107. Письма великого князя Николая Александровича к Александру III.

Первая рана длиной 9 см на затылочно-теменной части черепа, доходившая до кости черепа. Вторая – длиной 10 см в лобно-теменной части черепа, шедшая параллельно первой и выше нее на 6 см, также доходящая до кости (см.: Никитин С. А. «Японский городовой». 2006. URL: http://www.searchfoundationinc.org).

Это рана длиной около 4 миллиметров.

В телеграмме сообщалось, что «Великий князь, русский наследник, опасно ранен в лоб сегодня утром в Отсу, поблизости озера Вива, ударом сабли, нанесенным ему в голову полицейским. Подробностей нет» (см.: Ламздорф В. Н. Дневник. 1891–1892. Academia, 1934. С. 112).

Там же. С. 114.

Там же. С. 116.

Там же. С. 117.

«Нанес удар саблею» // Источник. 1994. № 6. С. 23.

Акира Есимура . Цесаревич Николай в Японии. С. 196.

Радзинский Э . Николай II: жизнь и смерть. М., 1998. С. 38.

Богданович А. В. Дневник. Три последних самодержца. М., 1924. С. 208.

Суворин А. С. Дневник. М., 1992. С. 168.

Гарденин Ю. (Чернов В. М.) Юбилей Николая Последнего. 1894–1904. Б. м., 1904. С. 16.

«У меня разболелась почему-то башка к обеду; потом во время беготни… боль унялась» (октябрь 1891 г.); «Читал; у меня почему-то болела голова» (23 мая 1895 г.); «Встал с головной болью неизвестно отчего» (19 марта 1896 г.); «У меня болела голова» (10 апреля 1896 г.); «Аликс купалась в море, я воздержался из-за головной боли» (25 июля 1896 г.); «Спали отлично, но утром все-таки боль чувствовалась в моей голове. Вследствие этого мне сделалось дурно за обеднею и я, к великой досаде, должен был выйти с Аликс» (14 ноября 1896 г.) (см.: ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 227. Л. 50. Дневник великого князя Николая Александровича. Тетрадь № 12; Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 1: 1894–1904. М., 2011.

Извольский Александр Петрович (1856–1919) – министр иностранных дел (1906–1910 гг.).

Извольский А. П. Воспоминания. М., 1989. С. 159.

Кшесинская М . Воспоминания. М., 1992. С. 33.

Горемыка А. Николай II его личность, интимная жизнь и правление. Лондон, 1906. С. 6.

Последний самодержец // Голос минувшего. 1917. № 4. С. 48.

Впрочем, возможно, версия о костной мозоли носила преувеличенный характер, поскольку современники в августе 1891 г. упоминали, что у цесаревича они смогли разглядеть только «незначительный шрам на лбу» (см.: Ламсдорф В. Н. Дневник. 1891–1892. Минск, 2003. С. 192.). По свидетельству министра иностранных дел Н. К. Гирса, который завтракал с императорской семьей 7 августа 1891 г. и был участником этого дипломатического конфликта, он «не мог даже заметить шрама от недавней раны» (см.: Там же. С. 196).

Князь В. А. Барятинский, отвечавший за охрану цесаревича, конечно, врачом не был.

Никитин С. А. «Японский городовой».

Когда свергнутый Петр III находился в Ропшинском дворце, у него случилась «медвежья болезнь» – диарея (1 июля 1762 г.). Екатерина II разрешила оказать лишенному трона супругу всю необходимую медицинскую помощь. По словам одного из дипломатов, врач Петра III Лудерс выписал лекарства, но их не переслали в Ропшу. Только 3 июля Екатерина приказала лейб-медику хирургу Лудерсу лично отправиться в Ропшу. Тогда же в Ропшу был отправлен придворный хирург Паульзен, который и произвел там же, в Ропше, после смерти императора вскрытие и бальзамирование его тела.

Например, долгое время был не решен вопрос о денежном содержании врача. Только в августе 1917 г. приняли решение выплачивать жалованье (1000 руб. в месяц, 12 000 руб. в год) в равных долях из собственных сумм Николая II, Александры Федоровны и их четырех дочерей. Цесаревич Алексей выплачивал «из своих» сумм жалованье своему лечащему врачу В. Н. Деревенко. 17 июля 1917 г. граф П. К. Бенкендорф писал секретарю Александры Федоровны графу Ростовцеву, что при расформировании Главной квартиры Николая II выдача содержания Е. С. Боткину из Кабинета прекращена, поэтому «бывший Государь и Императрица просят Вас передать Евгению Сергеевичу, что Вам поручают временно производить ему из Собственных сумм полагаемое содержание, которое он получал из Кабинета и из Походной Канцелярии, начиная со дня прекращения выдачи ему содержания впредь до разъяснения вопроса о его пенсии или об определении ему содержания из Военного министерства». Эти деньги перечислялись на счет дочери врача – Татьяны Евгеньевны (см.: РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Д. 743. Л. 1. О назначении содержания доктору Евгению Сергеевичу Боткину. 1917 г.).

О вредных привычках см. подробнее: Зимин И. В. Взрослый мир императорских резиденций. М., 2011.

Николай I не курил. Его окружению было известно, что он не терпит курящих рядом с собой. Впрочем, он иногда позволял курить, и это расценивалось как знак расположения.

В Главном штабе Государственного Эрмитажа в экспозиции «Под знаком орла» находилась стальная трубка тульской работы, принадлежавшая Александру I (чаша, мундштук и чубук, без следов обкурки). В электронной коллекции Государственного Эрмитажа представлена еще одна трубка Александра I. При этом мемуаристы не упоминают, что Александр I курил, но вряд ли ему дарили бы трубки, если бы он не курил.

В коллекции ГМЗ «Царское Село» хранится портсигар с папиросами, спичечница, папиросницы Александра II, а также его коллекция трубок и мундштуков для кальянов и сигар из янтаря и морской пеньки из Азиатской комнаты Зубовского флигеля Екатерининского дворца.